Зельеварка - Дина Зарубина

– А где, в таком случае, их кураторы? Вскрывать боксы, так вскрывать все!

Дипломники возмущенно загалдели.

Магистр Эванс сделала несколько пассов, дым и копоть исчезли, сконцентрировавшись в круглодонной колбе в руке профессора.

– Это Текучий огонь, профессор, – язвительно сказала она. – Никто из нынешних выпускников не владеет заклинанием такого уровня. Никто, включая Блейз. Кто-то очень сильно не хочет, чтоб она защитилась!

– Это голословное утверждение! – тут же пошел на попятную декан.

– В таком случае, почему вы обвиняете мою дипломницу, которой и в лаборатории не было, а не прочих студентов?

– Были прецеденты, – прошипел декан.

– Не было никаких прецедентов, и вы это знаете, как никто другой! – мури Эванс смерила декана взглядом. – И профессор Ларим тоже знал!

Декан спохватился, что перепалку слушают студенты. Непедагогично! Трижды хлопнул в ладоши и призвал всех вернуться к своим делам.

А я напряженно вспоминала список запрещенных заклинаний. Не запрещенные я и так помнила отлично. Текучий огонь… Но оно же некромантское! Прикрепляется на якорь снаружи предмета, и заползающая струйка огня превращает в прах все, что находится внутри. Придумано, чтоб врагу не досталось никаких родовых секретов и артефактов. Плетение из разряда «последний шанс». Средство из крайних, когда надежды на спасение нет. Потому и запрещенное, что его остановить нельзя. Запустить может любой слабенький маг, а остановить только сильный некромант. А у нас в стране их четыре человека. Или три уже? Один из патриархов был очень немолод, двухсотлетие отметил, кажется. На факультете некромантии учатся трое, два парня и девчонка. Весь факультет – три студента! А зельеваров, например, около сотни. И зельеваров столько же.

Несколько лет назад какие-то бандиты, собирая день, несговорчивому купцу на склад такое подпустили. Остался выжженный пустырь, убытки были миллионные, но злодеев моментально вычислили и казнили.

А ведь после взрыва в папиной лаборатории от дома ничего не осталось. Вот как после применения такого заклинания. Был ли вообще взрыв? Мой бокс украли. А папу, получается, убили? И все следы скрыли?

– Мури Эванс, – я обернулась к профессору. – Установить наложившего заклинание можно?

– Побелела вся, – пробормотала профессор. – Неужели оставила что-то важное в боксе? Ничему, видно, не научилась? Опять те же грабли?

– Да нет, понимаете, папа и наш дом… – я пошевелила пальцами, не в силах сформулировать свои предположения.

– Хм, – задумалась профессор, и встряхнула рукой, отправляя светящуюся птичку-вестника. – Ясно, что ничего не ясно. Бери бокс, идем на кафедру.

– Я возьму, – Собрин ухватился за ручку. Ну да, он-то знал, что я и так таскаю свою артефактную сумку за плечами. Невидимую.

В кабинете профессора мы водрузили бокс посреди стола. Профессор активировала защитный купол. Через несколько минут вошел ректор.

– Что у вас, несговорчивый труп? – весело улыбнулся некромант. – Зелье пить отказывается?

– У нас Текучий огонь, Бас, – ответила мери Эванс. – Покушение на работу выпускницы. Снова.

– Как интересно! Что там было внутри, студентка?

– Несколько пучков травы, хвощ, подорожник, мята… для запаха; пяток грязных пробирок, ершик, расколотая фарфоровая ступка. Кажется, все.

Ректор развел широкими ладонями и хлопнул. Бокс открылся, из него потянулась черная струйка дыма. Ректор опрокинул бокс над подсунутым подносом с высоким бортиком. Да, я бы осталась снова без дипломной работы! Трудно опознаваемые угольки и головешки, сплавленные между собой стеклянные закопченные кляксы. Однако! Пробирки были алхимические! Тонкое стекло плавится при 300 градусах. Некоторые производители делают лабораторную посуду, держащую 600 градусов, есть и покруче сплавы, до 1800, но она же дороже золота стоит! Академия разорилась бы. Такое себе могут позволить либо маститые зельевары, известные на весь мир, творящие зелья по весу с золотом, либо крупные концерны. Типа «Верена Фармари».

Пока я пялилась на черные ошметки, магистры вели безмолвный диалог.

Мысленный, потому что молнии в глазах мелькали, куда там грозе!

Жалко, что меня в обсуждение не пригласили. Но я ментальной магией совсем не владею. Это как с танцами или рисованием, есть талант или совсем нет. Если есть, то развить, научить технике и огранить можно. Если нет, то будет модный танец три прихлопа-два притопа, или вырастет примитивизм, кубизм, и прочие разные «измы». Звучит красиво, а красоты и гармонии нет. Факультет Разума существовал, но там парочка ясновидцев обучалась, вроде один спирит, снотолкователи… репутация была у факультета самая скверная. Один образы считывает, второй только ложь от правды может отличить, третий чувства улавливает. Чуть ли не шарлатанами их считают.

Что за наука, если опыт нельзя повторить? Наука – это берешь листья мяты, обдаешь кипятком, а потом завариваешь, но слегка остывшим, держишь на водяной бане десять минут и пьешь ароматный настой. Причем настой этот одинаковый будет у меня, у Ойры, у Крейми, у Кристаль, у Дэна Мортига, старосты Магды, и всей группы. Хоть генерал чайник держи, должно быть одинаково! Вот если магический компонент добавлять, то там уже от многих факторов зависит. Сколько силы и как добавить.

Поэтому чьи-то зелья в раковину выливаются, чьи-то оправляются в целительское крыло, а какие-то на продажу не стыдно пускать и полновесные фоллисы получать. Настой мяты первого уровня, настой третьего уровня, настой-форте, золотой стандарт, платиновый и так далее, по силе воздействия на организм. Слабый зельевар максимум препарат-форте сделает. Один в день. Но в концернах типа «Верены» множество слабых зельеваров готовят основы зелья, доделывают и напитывают их после изготовления сильнейшие из магов. Цистернами. Поэтому цена у них вполне терпимая для населения. Когда зельевар сам готовит и сам напитывает, выходит дольше и дороже.

Сильные менталисты еще реже, чем некроманты, встречаются. Их сразу на королевскую службу забирают, сами обучают в закрытых школах, про которые мне даже знать не положено. Хорошие следователи, дознаватели, инквизиторы всегда имеют хоть капельку способностей. Мне вот содержимое колбы с раствором всегда было интереснее, чем содержимое чьей-то черепной коробки.

Не знала, что мури Эванс владеет менталом. Для меня магистр и ректор просто играли в гляделки. И приходили к каким-то выводам.

– Вы думаете то же, что и я, – резюмировала мури Эванс.

– Пожалуй, – согласился ректор, задумчиво поглаживая подбородок. – Очень интересная гипотеза. Надо посмотреть документы. А вы, мури Хайнц, получите новый бокс в учебной части.

– Она по мужу Блейз, – хмуро поправила профессор Эванс.

– Да, несомненно, Блейз. Простите. Еще не привык. Вы, кстати, заявление о смене фамилии не подали? Сертификат на чье имя выписывать?

Вот ворона! Совсем из головы вылетело! По подозрительным магазинчикам бродила все утро, вместо заботы о документах.

– Сегодня же подам в секретариат заявление, мур Мурано.

– Мы ждем от