Хозяйка медовых угодий - Ри Даль

— Ксавье, — позвала я, когда Лина убежала в дом, — тут люди из деревни приходили. За мёдом. Говорят, он им помогает — целебный. Но ещё говорят о воде. Деревенский колодец мельчает. Люди нервничают…

— Знаю, — кивнул Ксавье. — Засуха крепнет. Что ты предлагаешь, Мариса?

Я села рядом, чувствуя его тепло, но держа дистанцию — боялась сближаться.

— Соединить наш ручей и деревенский колодец сетью каналов, — сказала я, рисуя палкой на земле схему. — Не одним, а ветвями, с деревянными шлюзами для регулировки потока. Вода из колодца потечёт к ручью, а оттуда — по траншеям к полям. Возможно, удастся найти в лесу хотя бы ещё один источник, и это уже будет огромное достижение….

Ксавье задумчиво поглядел на меня, его глаза заблестели интересом.

— Хорошая идея. Я действительно нашёл ещё один ручей, но он довольно далеко, в глубине леса. Можно добавить колёса для подъёма воды из колодца, если поток слаб, и глиняные трубы для меньших потерь. И шлюзы — да, чтобы равномерно распределять. Но сам я такое не осилю. Если люди из деревни присоединятся, можно попробовать организовать.

Мы обсуждали план допоздна, дорабатывая схемы: главная траншея от колодца к ручью, ветви к полям, глиняные резервуары для дождевой воды, деревянные ворота для контроля. Ксавье активно помогал, его знания о лесе и земле дополняли мои — он предлагал, где копать, чтобы не подмыть корни деревьев, как уплотнить глиной, чтобы вода не уходила.

На следующий день мы пошли к Браду. Старейшина выслушал, хмурясь в бороду, но кивнул:

— Если поможет — я созову людей. И поговорю с соседями.

Мы привлекли крестьян — кто с лопатами, кто с глиной и деревом. Ксавье руководил, копая главную траншею: он вонзал лопату в землю, выворачивая комья, пот лился по его лицу, но он не жаловался, только подбадривал других. Я носила воду, месила глину для уплотнения — смешивала её с соломой, чтобы держалась крепче.

Работа закипела: мы выкопали канал длиной в милю, уплотнили стенки глиной, поставили деревянные шлюзы — простые доски на шарнирах, чтобы открывать и закрывать поток. Вода потекла из колодца в ручей, а оттуда по ветвям к полям, заполняя резервуары. Люди радовались, совершенно искренне, потому что сделанное нами было самым настоящим чудом, пусть и рукотворным. Но, благодаря нашим усилиям, не только медовые угодья, но ещё и две деревни в округе с их полями были обеспечены водой.

— Спасибо, Ксавье, — сказала я как-то вечером, когда мы сидели у костра, уставшие, но довольные. — Без тебя ничего не получилось бы.

Он глядел огонь, его лицо освещалось отблесками, и на миг мне показалось, лесничий слабо улыбнулся.

— Не за что. Главное — вода течёт. Поля оживут.

Помолчал, а потом добавил тихо:

— Мариса, скоро мне нужно будет исчезнуть на время. Нашёл новый след. Нужно проверить.

Сердце сжалось, а умиротворение после сменилось тревогой. Тем не менее, я постаралсь не выдать своих чувств и кивнула:

— Хорошо. Ты… пойдёшь к барону? В имение?

Ксавье подтвердил мои самые худшие опасения, не отводя глаз от алых языков пламени.

— Да. Думаю, теперь я точно знаю, что искать. И я докопаюсь до правды.

Я помолчала, потом ушла в дом и вернулась, держа маленький горшочек мёда, завязанный чистой тканью.

— Возьми это, пожалуйста, — попросила я. — Передай Шайне. Она работает в кухне. Думаю, ты быстро её найдёшь. Шайну все знают. Скажи ей… Скажи, что у нас всё хорошо. И что мёд — от нас.

Ксавье взял горшочек, его пальцы коснулись моих на миг, и кивнул.

— Передам. Обещаю. А ты, будь осторожна, пока меня нет.

Глава 38.

Дни потянулись, как мёд из сот — медленно, тягуче, полные труда и тихой надежды. Прошло две недели с тех пор, как Ксавье ушёл, унеся с собой горшочек мёда для Шайны и обещание вернуться с правдой. Я старалась не ждать его, а заниматься другими делами — знала, что его «следы» могут увести далеко, — но его отсутствие оставляло в душе пустоту.

Чтобы заполнить её, я погрузилась в работу на пасеке. И прогресс был: мёд Марисы — мой мёд — становился известным не только в соседней деревне, но и во всём герцогстве. Слухи о целебном нектаре, который заживляет раны, прогоняет кашель и возвращает силы, разлетались по всей округе. Крестьяне из соседних сёл приходили пешком, купцы на телегах заезжали, даже стражники герцога однажды появились, купив несколько банок «для его светлости». Выручка росла: с двух медяков за крошечную баночку до серебряной монеты за целый горшок. Я копила каждую копейку, иногда пересчитывала и мечтала: ещё немного, и смогу пойти к барону.

Лина помогала, как могла, и её присутствие было как бальзам. В те дни она научилась делать свечи из воска — я показала ей, как растопить обрезки сот в котелке над огнём, добавить травы для аромата и залить в формы из глины.

— Мариса, смотри! — воскликнула она однажды, демонстрируя готовую свечу. — Она будет гореть и пахнуть, как наш луг!

Я улыбнулась, чувствуя, как сердце тает от её робкой улыбки — той самой, что напоминала Соню, но теперь была только Лининой, полной доверия и радости.

— Молодец, милая. Эти свечи мы продадим на рынке — они будут популярны.

Она кивнула, гордая, и мы вместе залили ещё партию, а затем отнесли остужаться в тени хижины. Её помощь радовала меня — не только делом, но и тем, как она расцветала.

Постепенно я расширяла посевы медоносов: сеяла лаванду и подсолнухи на новых участках, которые также орошались нашей сетью каналов. Семена, купленные на выручку, прорастали быстро — земля, напитанная водой, ожила, и зелёные ростки тянулись к солнцу, привлекая больше пчёл. Гудение стало громче, ульи наполнялись: я добавляла новые рамки, проверяя каждую на матку и личинок, подкармливала сиропом с травами. Пчёлы роились, создавали новые семьи, а я делила ульи, чтобы не потерять рой.

Крестьяне, видя мои успехи и благодарные за ирригацию, начали помогать: Эсмира приносила семена из своего огорода, Брад с сыновьями копали новые грядки, уплотняя землю глиной.

— Твои каналы спасли наши поля, — говорили они. — Теперь мы поможем тебе. Твои цветы — для всех пчёл, а мёд — для всех