Альтер Эго - Villa Orient

Боже, что же я натворила? Сколько можно унижаться? Я должна всё изменить. Но пока не изменю себя, не смогу изменить свою жизнь

Глава 24

Предложение в три часа ночи

Три часа ночи. Или уже утра. Я ворочаюсь в кровати, безуспешно пытаясь уснуть. Но какой уж тут может быть сон, когда мысли не дают покоя ни на мгновение. Что я сделала? Почему я это сделала? Зачем я это сделала? Идея прийти в стрип-клуб и поговорить казалась хорошей, даже отличной при свете дня в моих сказочных фантазиях, больше похожих на мечту.

Но на поверку, я была в той же отправной точке, что до похода в этот злополучный клуб. Ну а с другой стороны, что я потеряла? Ничего, кроме собственного достоинства, которого у меня уже давно нет в наличии. И на складе больше нет. И поставщика нет. И производителя. Да и исходное достоинство тоже было бракованным.

Почему это всё происходит со мной? Так ведь я же сама туда пошла. Могла бы остаться дома и заняться самобичеванием в гордом одиночестве. Но нет, я же сама решила, что мне этого недостаточно. Нужно пойти и получить дополнительную порцию презрения. Довольна ли я?

Тут зазвонил домофон. Три часа ночи. Или уже утра. Возможно, кто-то ошибся номером квартиры. Такое бывало, когда соседи заказывали доставку еды. Кто-то решил поесть ночью? Или рано утром? Я пошлёпала в коридор, потому что домофон продолжал пищать, а я всё равно не могу уснуть. Три часа ночи. Или уже утра.

— Кто там?

— Называй меня, как хочешь, детка.

Что⁈ Голос до боли знакомый, но слова…. «Детка»?

— Откроешь?

Рука сама потянулась к кнопке, я не хотела, правда. Или хотела? Кого я обманываю. В основном, себя. Все остальные уже не ведутся. Я оглядела себя в зеркало и закатила глаза. Трикотажная пижама, горящие как у психопата глаза, но переодеться я уже не успею, глаза сменить точно не получится. Он будет здесь через минуту. Я даже не успею как следует подумать. Так и вышло. Он уже звонит в дверь. И я открываю.

Он стоит, прислонившись рукой к косяку, красивый и наглый, с улыбкой на пухлых губах. Сколько женщин он сегодня осчастливил одним только свои видом. Ему есть, чем гордиться.

— Так куда ты меня звала?

— Пришёл, чтобы удовлетворить любопытство, — но я всё же отвечаю, — Маврикий.

— Я часто прогуливал урок географии. Веришь, я понятия не имею, где это.

— Хочешь что-то ещё спросить в три часа утра?

— Да.

— Что же, спрашивай.

— Я могу войти?

Стоять в коридоре и разговаривать в полный голос, конечно, было плохой идей. Ночью звуки более громкие, особенно, когда отдаются эхом в пустом коридоре. Соседи, наверное, нервно прислушиваются. Я пожала плечами, ведь терять мне уже нечего.

— Да, входи.

Я повернулась, чтобы шлёпать обратно в комнату, оставляя ему возможность закрыть дверь. Он закрыл и снял кеды.

— У тебя есть еда? Я ужасно голодный после работы.

— Посмотри на кухне.

Я спиной чувствовала его усмешку. Хозяйка из меня так себе. Я даже не знаю, какие продукты у меня есть. Современный мир расхолаживает. Добыча пропитания стала настолько простой в цивилизованном обществе, что такие благополучные граждане, как я, всегда могут поесть в ресторане или заказать доставку. Да, кто-то перебивается с хлеба на воду и считает каждую копейку. Кто-то живёт на улице и радуется остаткам еды от таких, как я. Но факт в том, что я не беспокоюсь о еде и продуктах.

Кто он сейчас: Алекс или Сергей? Уже вышел из образа? Я села на стул на кухне, наблюдая, как он ловко достаёт макароны с полки и одновременно набирает воду в кастрюлю. Он отлично освоился на моей кухне. Знает даже больше меня. И сейчас он просто голодный мужчина. На него приятно смотреть, чтобы он ни делал. Он очень красиво двигается, как будто всегда в танце.

— Чувствуй себя как дома.

— Спасибо. Почему ты не спишь?

— Сплю.

Он повернулся ко мне:

— Аврора, почему ты постоянно врёшь? Почему не договариваешь, скрываешь, хочешь казаться тем, кем не являешься, заставить думать не о том, что есть на самом деле? Это что-то профессиональное? Я же вижу, что ты не заснула, хотя времени было предостаточно.

— Ты зришь в корень. Как ты догадался?

— У тебя глаза человека, который бодрствует уже сутки, как минимум.

— Вот как, — я не хочу, но сейчас самое время начать говорить правду, — ну что же… У меня депривация сна.

— Ты так интересно сегодня говоришь. Я не всегда тебя понимаю. Что это значит?

— Расстройство на фоне переутомления и слишком подвижной, тревожной психики. Мы с Ирой учились в математической школе. У нас было много уроков, много дополнительных занятий и домашней работы. Я ещё с шести лет ходила в музыкальную школу и занималась гимнастикой. Весь день был расписан по минутам. Я носила часы и строго следила за расписанием. После школы шла домой, быстро обедала, шла в музыкальную или на секцию, потом учила уроки, ужинала, мылась и ложилась спать. И не могла уснуть. Мозг не хотел отключаться и не мог отдохнуть. Ночами ворочалась, перекладывала подушку из стороны в сторону, считала овец, сов да просто считала. У соседей были часы с кукушкой, они били каждый час и каждые полчаса ещё один раз. Ночью их было хорошо слышно через стенку. Знаешь с половины двенадцатого, ровно в полночь и в половине первого часы бьют по одному разу?

— Не доводилось мне слушать и считать часы с кукушкой.

— Повезло тебе. Я вот могу не спать несколько суток подряд. Потом вырубает, конечно, но не сразу.

— Что с этим можно сделать?

— Если бы можно было, я бы уже сделала.

— Сегодня как раз такая ночь?

— Одна из.

Пока мы разговаривали, точнее, я говорила, вода закипела, и он бросил в неё макароны и соль.

— Зачем ты пришёл?

— Ты серьёзно говорила про Маврикий и всё остальное?

— Да. А ты согласен? Ты же не просто так пришёл.

— Не делай поспешных выводов.

— Хочешь урока географии в три часа ночи? Что ещё ты хочешь знать?

— Ты знаешь, что, но не говоришь, а