Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться - Таня Драго

— Мне жаль, что ты узнала только сейчас, — сказал он, и в голосе его слышалась настоящая боль. — Мне жаль, что узнала именно так.

— Зачем ты молчал, сынок? — спросила, и голос мой дрожал.

— Да, звучит нелепо, — ответил он тихо. — Каждый день я видел, как ты винишь себя за мелочи. Как извиняешься за то, что не можешь контролировать. Но не мог ничего сказать. Дядя Вериан заставил меня поклясться.

— А твой отец? — спросила, хотя уже знала ответ. — Он тоже знал?

— Нет, не знал. Вернее, не хотел видеть.

Дождь за окном усилился.

Где-то далеко прокатился гром, и я невольно вздрогнула. В детстве я боялась грозы, а Анмир всегда смеялся над этим страхом. “Ну что ты как маленькая”, — говорил он.

— Мама, — Илиран сжал мои руки сильнее, — я знаю, как это звучит. Знаю, что ты чувствуешь себя преданной. Но мы правда хотели защитить тебя.

— Защитить? — я подняла на него глаза, и он отшатнулся от того, что увидел в них. — Я имела право знать, кто я такая. Имела право выбирать — отдавать свой дар или нет. А вы решили за меня.

— Но если бы ты знала…

— Что? Что бы я сделала? — голос мой становился громче, и я пыталась успокоиться. Гнев был опасен теперь. — Может быть, я бы не вышла замуж за твоего отца. Может быть, выбрала бы другую жизнь. Может быть, научилась бы контролировать свой дар, использовать его по своему желанию, а не слепо раздавать направо и налево!

Илиран молчал, и я видела, что ему больно. Но и мне было больно. Вся жизнь — ложь. Весь брак — обман. Я отдавала Анмиру не просто любовь — я отдавала ему часть души, а он даже не считал нужным сказать спасибо.

— Знаешь, что хуже всего? — сказала я тише. — Не то, что вы молчали. А то, что ваше молчание не защитило меня. Я всё равно чувствовала себя неполноценной. Всё равно винила себя за каждую неудачу. Ваша “защита” не работала, Илиран. Она только делала всё хуже.

Он опустил голову.

— Прости, мама, — прошептал он. — Прости нас всех.

И я поняла, что не могу злиться на него. Он был ребёнком, когда узнал правду. Ребёнком, связанным клятвой взрослому дяде. Ребёнком, который пытался защитить мать единственным доступным ему способом — молчанием.

Я сидела неподвижно, пытаясь переварить услышанное. В камине потрескивали угли, дождь за окном не утихал, а внутри меня словно разверзлась бездна.

— Я не могу в это поверить, — прошептала, качая головой. — Всю жизнь? Каждое падение, каждая разбитая чашка…

— Была платой за его удачу, — тихо сказал Илиран, кивая. — Ты никогда не задумывалась, почему отец был настолько успешен во всём? Каждая сделка, каждое вложение, каждое решение приносило прибыль.

Я закрыла глаза, и перед мной поплыли картины прошлого. Анмир за столом, пересчитывающий золотые монеты. Анмир, радостно объявляющий о новом выгодном контракте. Анмир, который никогда не проигрывал, никогда не ошибался, никогда не знал поражений. А рядом с ним — я, которая падала на ровном месте, которая разбивала всё, к чему прикасалась, которая в самый неподходящий момент проливала что-то на важных гостей.

— Я думала, что он просто… талантливый, умный, — сказала, открывая глаза. — А мне всегда казалось, что я приношу ему неудачу. Что из-за меня у него могут быть проблемы.

— Всё наоборот, мама, — Илиран подался ко мне, и в его голосе звучала такая нежность, что сердце сжалось. — Ты отдавала ему свою удачу. Всю, без остатка. Потому, что любила его. А себя - нет.

Я поднялась с кресла и начала ходить по комнате. Ноги сами несли меня от окна к камину и обратно. Нужно было двигаться, чтобы не сойти с ума от наваливших мыслей.

— А теперь, когда я не люблю его… — начала и не смогла закончить.

— Его удача исчезла, а твоя вернулась, — Илиран проследил за моими движениями взглядом. — Посмотри, как расцвёл “Шишковый рай”! За две недели у тебя появилось больше клиентов, чем за все предыдущие месяцы. Мне кажется, мама, нужен баланс. Ты должна понять, что ты - ценная. Очень ценная.

Да, действительно. Каждый день приносил новых покупателей. Люди словно сами находили дорогу к нашему дому, расхваливали товар друг другу, платили не торгуясь.

— И все эти люди… — остановилась я у окна, глядя на мокрые стёкла, — они приходят сюда не только из-за шишек.

Понимание приходило медленно, как рассвет после долгой ночи. Соседка Мирэнд, которая впервые за годы улыбалась, рассказывая о своих внуках. Торговец Галем, который неожиданно заключил выгодную сделку сразу после посещения нашего дома. Молодая пара, которая решила остаться в деревне вместо переезда в столицу.

— Они чувствуют твой дар, мама, — подтвердил Илиран. — Ты делишься удачей со всеми, кого любишь. А ты любишь всех — соседей, покупателей, даже случайных прохожих. У тебя сердце широкое, доброе.

Я повернулась к сыну, и внутри меня что-то переломилось. Не от горечи или обиды — от осознания собственной силы. Все эти годы я считала себя никчёмной, а на самом деле…

— Но я не хочу, чтобы Анмир страдал! — сказала резко, и голос мой дрожал. — Я не желаю ему зла, просто не хочу больше быть с ним.

Это была правда. При всей боли от обмана, при всей горечи потерянных лет — я не хотела, чтобы он мучился. Злость пугала меня.

Илиран встал и подошёл ко мне. Лицо его было серьёзным, почти суровым — таким я видела его редко.

— Именно поэтому я не хотел, чтобы ты злилась на него, — сказал