Титан и Титанида - Anne Dar

Стоило мне вынырнуть и сделать вдох полной грудью, как я сразу же закричала от переизбытка испытываемых позитивных эмоций. Кит всплыл неподалёку и пустил вверх белый фонтан воды… Я едва сдержалась, чтобы не закричать снова.

До берега мы добрались менее чем за пять минут. Поспешно обтёршись оставленным на берегу пляжным полотенцем, я на металлической скорости добралась до распахнутых дверей нашего домика и взяла с каминной полки старую, очень потрёпанную книгу в потёртой и выцветшей голубой обложке с названием: “Кого можно встретить в Северном море”. Тристан не знал, как именно назывался этот вид кита, но книга мне ответила: это был редкий гость данного ореола – финвал. Сегодня мы оба впервые в жизни увидели настоящего финвала! Моей радости не было предела: весь оставшийся день я, кажется, не ходила, а подпрыгивала при каждом шаге… Финвал! Какое красивое наименование! Какое чудесное создание!

И снова роскошь закатного времени: низкие пористые облака и беспокойные волны моря окрашены в ярко-оранжевый колор, солоноватый ветер развевает волосы, свежие моллюски на огне в исполнении Тристана и старое вино из подвала, необыкновенный кулон из ребристой ракушки на кожаной верёвочке, тайно сделанный и протянутый мне моим возлюбленным – я запечатлела всё это одним щелчком своего полароида и сразу же спрятала фотокарточку в голубую книгу, между страницами, рассказавшими мне о восхитительных финвалах…

Один из самых ярких и самых лучших закатов в моей жизни. Если бы можно было вернуться в любую точку прожитой мной жизни, я бы вернулась в этот момент.

***

Я увидела её в девятый день нашего безмятежного отдыха. Тристан снимал с железных сушильных верёвок трепыхающееся от сильного южного ветра просушенное бельё, и я смотрела в его направлении, возвращаясь с моря, в котором провела больше часа: выяснила, что для повторного ныряния после первой получасовой задержки дыхания достаточно подышать минуту – и снова можно нырять на следующие полчаса. Тристан выглядел кинематографично между бушующих белоснежных простыней, и я смотрела только на него, и думала о налипающем на ноги горячем песке, как вдруг моё периферическое зрение выхватило голубое пятно слева, на обрыве поля, примерно в десяти метрах от нашего дома. Резко повернув голову, я поняла, что вижу девочку лет десяти…

Она стояла, не шевелясь, её светлые волосы развевались на ветру в унисон с её голубым платьем, в правой руке она держала букет полевых цветов, а левой придерживала на голове соломенную шляпку – почти такую же, какая была у меня, только с голубой лентой, венчающейся скромным бантом у тульи…

Забыв о белье, Тристан вышел из-за дома и теперь смотрел в том же направлении, что и я… Почти сразу мы заметили и других людей: всего их было шестеро – двое взрослых и четыре ребёнка.

Мужчина был серьёзен, но черты его лица, особенно мимические морщинки у глаз, предательски выдавали врождённую доброту. Борода средней длины, волосы тёмные, но уже подёрнувшиеся первой сединой, глаза тёмно-серые, телосложение крепкое… На вид лет сорок. Женщина младше лет на пять: кареглазая блондинка, распущенные волосы длиной до лопаток, худенькая, но не чрезмерно, на пару дюймов ниже мужчины… Дети: два мальчика – лет двенадцать и восемь, – и две девочки – лет десять и года четыре – все разные, совершенно непохожие между собой: старший мальчик – кареглазый брюнет; младший – голубоглазый блондин; старшая девочка – черноглазая блондинка; младшая – зеленоглазая шатенка. У первого ястребиный нос, у второй курносый, у третьего римский, у четвёртой кнопкой… Только одна общая черта: все белокожие, хотя старший мальчик заметно более загорелый… Факт отсутствия родства налицо.

Мы поздоровались за руки с мужчиной и женщиной – почти забытый тип приветствия из Павшего Мира, который без лишних слов предложил незнакомец: должно быть, ему было лет двадцать пять, когда на его привычный мир обрушилась Сталь, его спутнице тогда могло быть лет двадцать, а сопровождающих их сейчас детей на тот момент и вовсе не было в помине…

Мы пригласили их в дом, и они, хотя и с осторожностью, но приняли наше приглашение – должно быть, смелости им придавало ружьё, висящее за спиной у мужчины: у остальных за спинами покоились лёгкие рюкзаки…

Я на скорую руку заварила чай – кипяток плюс сухоцвет, собранный на поле и высушенный мной неделей ранее, и кусочек сахара. Гости расположились за столом – только отец семейства остался стоять.

Дети обрадовались рафинированному сахару – чердачные запасы Купавы и Лады, найденные в сундуке рядом с парой бутылок вина.

– Давно в Диких Просторах мы не встречали чистых людей, – решил первым начать Тристан.

– Мы тоже, – первым отозвался мужчина. – Мы видели, как вы ныряли на глубину и появлялись на поверхности не менее чем через двадцать минут, а может, и более… Но у вас нет снаряжения. Как это возможно?

– Они просто русал и русалка, – скромно улыбнулась старшая девочка, и я улыбнулась ей в ответ, увидев в детских глазах неподдельное желание услышать подтверждение своей волшебной теории.

– Нет, мы не русалки, – не задумываясь развеял детские надежды Титан.

Он рассказал о том, кто мы такие. И даже продемонстрировал пару силовых “фокусов”. Поняв свою уязвимость перед нами, взрослые сначала напряглись, но потом, очевидно, доверились своей интуиции и расслабились…

Тристан рассказал им о Руднике: на тот случай, если вдруг они когда-то захотят искать спасение в одном из последних клочков уцелевшей цивилизации…

В ответ на откровенность Тристана мужчина решил отплатить той же монетой. Для начала представился сам и представил всех членов своей семьи: Альберт и Грете Беринг, Георг Нансен, Хенриетте Расмуссен, Хальфдан Кьер, Калла Беринг – все носители датских имён и фамилий, как я мысленно отметила. Только младшая девочка оказалась их родной дочерью, трое старших – от трёх разных пар, их бывших знакомых, пять лет назад одновременно павших жертвами Стали. Раньше они жили дружным сообществом в четыре семьи, но теперь они вшестером – всё, что осталось от их компании. Живут в пяти километрах вглубь леса, плюс ещё два километра до пляжа… В выживании сильно помогает одно-единственное ружьё и большие запасы патронов, впрочем, в большей массе оставшиеся в их доме. На море они выбрались впервые за последние четыре года – не покидали лесной дом с момента рождения Каллы. Утверждают, что именно в этих краях – и в лесах, и на берегах, – Блуждающих очень мало: городов вблизи нет, потому Блуждающим здесь неоткуда взяться,