Громкий развод - Анастасия Ридд

– В любом случае, это всего лишь деньги, – на меня находит какая-то обреченность. – Справлюсь.

– А с разводом как дела? Дан присоединился к твоему электронному заявлению? – осторожно спрашивает Женя.

– Нет, – из груди вырывается порывистый вздох. – Да я и не ждала, что он это сделает. Для него, как и для Бессонова, дело принципа наказать меня.

– Но ты же понимаешь, что в этом случае мы уже можем начинать процедуру расторжения брака без его согласия?

– Да.

– И что ты думаешь?

– Давай начинать, – соглашаюсь я. – Хуже мне уже не будет.

– Отставить пессимизм, Лина, – пытается подбодрить меня Говоров. – Ты сегодня ела?

– Завтракала, – хотя, как завтракала. Чашка кофе и одно овсяное печенье, а потом меня снова мутило и уже ничего не хотелось. Но Жене об этом знать незачем.

– Поужинаешь со мной?

Я медлю, прекрасно помня, чем закончилась наша последняя встреча в ресторане — встречей с Даном и разбитым носом Говорова, но, в конце концов, не дома же мне сидеть вечно в одиночестве? Из альтернатив — поехать на ужин к родителям, но выслушивать причитания мамы, когда она поймёт, что не видела меня в вечерних новостях, я сейчас не в состоянии. Она еще развод с Даном не пережила.

— И дела заодно обсудим, — добавляет Женя деловито, заметив мою нерешительность. — Поужинаешь?

Завершив беседу с Женей, я заставляю себя подняться с кровати. Делаю заказ еды в приложении, потом немного прибираюсь дома, спрятав разбросанные вещи в шкаф. Оценив оставшееся до приезда приятеля время, принимаю быстрый душ и, переодевшись в джинсы и простой джемпер, включаю телевизор. Сразу кабельное, чтобы не нарваться на знакомые лица на федеральных каналах.

Женя приезжает, когда электронные часы на микроволновке показывают 19.05. Нажимаю кнопку на домофоне, чтобы пропустить его в подъезд и вдруг впервые с момента, как я пригласила его к себе, ощущаю странную нервозность. Я не делаю ничего плохого. Женя мой друг. Мы знакомы много лет. И что с того, что я пригласила его домой? Я в процессе развода. И это просто ужин. Когда-то он был влюблен, но с тех пор прошли годы… Наверняка его чувства ко мне уже давно остыли. И он говорил, что мы обсудим дела…

Звонок в дверь не оставляет мне выбора. Вытерев внезапно вспотевшие ладони о плотную ткань джинсов, я иду в прихожую. Распахиваю дверь и первое, что замечаю, – огромный букет роз в руках у Жени и бутылка шампанского в пакете с логотипом дорого винного бутика.

– Привет, – широко улыбаясь, он вручает мне цветы.

– Спасибо, Жень. По какому поводу? – спрашиваю растерянно, принимая букет.

– Хотелось сделать тебе приятное. У тебя был такой грустный голос по телефону, – он наклоняется ко мне и привычно мажет губами по щеке.

У меня, наверное, паранойя, потому что я от этого целомудренного поцелуя отскакиваю в сторону, больно ударившись бедром об угол шкафа в прихожей. Черт. Черт. Черт.

– Я поставлю цветы в вазу, – бормочу я, стараясь сгладить неловкость. – Раздевайся. Чувствуй себя как дома. Есть будем в гостиной. Курьер должен приехать через пять минут.

В кухне я провожу куда больше времени, чем требуется для того, чтобы найти вазу и поставить в нее букет. С минуту просто стою, уперевшись ладонями в мраморную столешницу острова и пытаюсь унять бешено колотящееся сердце. Это все моя мнительность. И, наверное, тот факт, что кроме Богдана в этой квартире не было ни одного мужчины…

Господи, опять Богдан. Почему, черт возьми. Я не могу перестать думать об уже почти бывшем муже?

Снова раздается звонок в дверь.

– Жень, открой, пожалуйста, – кричу я, давая себе еще одну короткую передышку. Будет лучше, если когда я выйду, мой гость будет занят распаковкой еды из ресторана.

Я слышу хлопок входной двери. А потом ледяную тишину.

Шумно выдохнув, покидаю укрытие кухни. Но стоит выйти в коридор – столбенею.

У двери стоит Женя и… Нет, там вовсе не курьер. На пороге стоит Богдан.

— Мило, — комментирует муж сухо, испепеляя меня взглядом. Несмотря на собранный вид, чувствую, что внутри он кипит от возмущения. А я… Да с ума схожу просто. Но не от того, что стыжусь чего-то — мы с Женей не сделали ничего плохого, а просто потому, что снова вижу Богдана.

Он… Он все еще обладает надо мной властью. Надо мной, над моими чувствами, над моим телом и сердцем. Внутри меня — адский котел из эмоций, бешеное сердце рвёт клетку ребер, горячая кровь стучит в висках, по спине ползет холодок, а тонкие волоски на затылке становятся дыбом. Я слишком восприимчива к нему. Слишком…

И он слишком привлекательный. Даже сейчас, когда выглядит уставшим и рассерженным.

Заставляю себя собраться. Не думать. Не анализировать. Очень уж затянулась эта театральная пауза.

— Что ты здесь делаешь? — вся фраза на одном выдохе, оттого голос звучит сипло и низко.

— Это все еще наполовину моя квартира, — напоминает Богдан, насмешливо выгибая черную бровь. — А ты все еще моя жена.

Звучит остро, больно, как вызов. Словно он ждёт, чтобы я ему возразила. Словно он хочет, чтобы я сцепилась с ним.

— Ненадолго, — нахожу в себе силы ответить максимально спокойно и, переведя взгляд на Говорова, ободряюще ему улыбнуться.

Он очевидно чувствует себя не в своей тарелке. И гематома от прошлого столкновения с Богданом все еще на месте. Да и вообще… Это все некомфортно и странно. И надо ж было Богдану заявиться именно сегодня? Он нашу квартиру неделю стороной обходил. В последний раз заезжал за вещами, когда меня не было дома. И вообще, разве это нормально, что он приехал без предупреждения?

Пока я судорожно пытаюсь понять, что делать. Богдан подаёт руку Жене. Здоровается. Так странно. В прошлый раз в общественном месте ринулся в драку, а сейчас в квартире, где только нас трое, ведет себя почти цивилизованно.

— Не стану спрашивать, что ты тут делаешь. Видимо, отмечаете скорый развод, — язвительно говорит муж. — Дождался своего звездного часа.

В напряженной тишине Богдан снимает ботинки.

— Надолго не задержу. Заберу вещи и оставлю вас