Невольница его величества - Татьяна Андреевна Зинина

вине. И сейчас на весах, где лежали моя благодарность и моя ненависть, первая заметно перевешивала. Наверное, всё дело в том, что именно Анхельм показал, что на руинах моей жизни ещё можно выстроить будущее, пусть и довольно туманное, но уже не беспросветно-мрачное. А прошлое уже в любом случае не вернуть и не переиграть.

И всё же кое-что я ещё хотела изменить.

– Освободи из рабства моего отца. Пусть его дело тоже пересмотрят, тем более, что оно у нас общее. Когда он будет свободен, моя ненависть к тебе потеряет подпитку.

– Завтра же решу этот вопрос, – ответил он, глядя мне в глаза.

А с моей души будто упал огромный камень.

– Давай произнесём клятву, – сказала я уверенней. – Мне она нужна не меньше, чем тебе.

Он понимающе усмехнулся. Понял прекрасно, что я не забыла слова принца Гервина, о том, что Анхельм от меня избавится, когда я перестану быть ему нужна. Мне тоже хотелось гарантий безопасности хотя бы от него.

– Повторяй за мной, – сказал король Вергонии. – Я, Анхельм Вергонский, клянусь тебе, Эбелин Лиссер…

– Я, Эбелин Лиссер, клянусь тебе, Анхельм Вергонский….

Услышав своё имя из моих уст, он улыбнулся. Вспомнил, что совсем недавно я так и не смогла произнести его вслух. А теперь справилась.

– …беречь твою жизнь, не причинять тебе умышленного вреда и заботиться о тебе.

Я повторила за ним слово в слово. Он подтвердил слова клятвы магическим импульсом, который тут же впитался в его запястье. Я тоже заверила клятву магией, приложив руку к сердцу. Но потом Анхельм протянул мне раскрытую ладонь, я сжала в ответ его пальцы, и между нами будто вспыхнула и погасла маленькая искра. Она не обожгла, а, наоборот, согрела мягким теплом, и даже возникло ощущение, что эта магия осветила мою потрёпанную душу.

– Ещё не женаты, а взаимными клятвами уже обмениваемся, – сказал, улыбнувшись, Анхельм.

– Кстати, о свадьбе. Ты уверен, что будет достаточно простой церемонии, без участия магии? – вконец осмелев, спросила я. – Всё же ты король.

Он ответил не сразу. Более того, в его взгляде я увидела отголоски сомнений и вины. И всё-таки, когда он заговорил, голос звучал ровно и твёрдо.

– Лорды высшей аристократии Вергонии не посмеют требовать от меня магического закрепления брака. Будут до последнего надеяться, что я с тобой разведусь, ведь им не нужна айвирка на троне. Айвы, даже если и попробуют настоять на магическом скреплении брачных уз, пойдут лесом со своим требованием. Этого в мирном договоре не прописано, так что я волен жениться по любым традициям, хоть по деревенским, где даже записи в документах не всегда делаются. Но есть ещё ведьмы, и если они будут настаивать на колдовском брачном ритуале, тут я сделать ничего не смогу.

– Почему? Они ведь такие же твои подданные, как и остальные. Ты – их король, – произнесла в недоумении.

– Они помогли мне выиграть войну, хотя собирались держать нейтралитет. Я должен им за это. И я обещал, что женюсь на ведьме, но при этом мне пришлось подписать мирный договор, в котором есть пункт, что женюсь я на айвирке. Правильный выход мне подсказала та ведьма, о которой я тебе рассказывал. Она заявила, что ведьмы примут мою избранницу, только если эта избранница будет предназначена мне чуть ли не Девой Заступницей и Отцом Защитником.

– У нас бы сказали, Великими Стихиями и богиней Гердой. Я и забыла, что у нас разные религии, – проговорила я чуть виновато.

– Суть у этих религий одна. Ведьмы и колдуны, кстати, наравне с нашими богами почитают и Стихии, – сообщил Анхельм и вернулся к теме нашего брака: – Определённая связь между мной и тобой есть, я её чувствую. Но не уверен, что ведьмам этого будет достаточно. Они могут потребовать провести ритуал скрепления судеб. По нему, если мы друг для друга посторонние – ничего не произойдёт, и свадьба просто не состоится. Но если мы – так называемая истинная пара, то магия свяжет нас на всю жизнь. И после этого я не смогу исполнить данное тебе слово и отпустить тебя через год.

Я озадаченно молчала, осмысливая услышанное. Мне совсем не хотелось, выбравшись из оков рабства, получить другие – нерушимые. Но всё же жена – не рабыня. Да и вовсе не обязательно всё время находиться рядом с мужем, исполнять его приказы. Хотя в Айвирию вернуться уже не получится.

– Обещаю тебе, что сделаю всё, чтобы мы обошлись без этого ритуала, – проговорил Анхельм. – Но… я знаю ведьм. Они просто так не смирятся. Потому и предупреждаю тебя о вероятности такого исхода.

– Я могу отказаться от ритуала. Заявить, что боюсь ведьм и их колдовства, – предложила я первое, что пришло в голову.

– Если они не примут тебя в качестве моей супруги, остальное будет бессмысленно. Я не смогу на тебе жениться, а ты нарушишь клятву, которую дала мне сегодня утром. Получается замкнутый круг.

– А ты готов ради дела связать со мной жизнь? Не на год, а навсегда? – спросила я с нотками возмущения. – Но как же чувства? Любовь?

– Это не для меня, – он посмотрел с тёплым укором, как на несмышлёное дитя. – Я всем сердцем люблю только Вергонию. И сейчас вопрос о чувствах вообще не стоит. Поверь, ни ведьм, ни айвирцев, ни вергонцев не интересует, что мы испытываем друг к другу. Им всем плевать. Но именно ведьмы, как самая обиженная сторона, могут начать вставлять палки в колёса. Они могут отреагировать на мой выбор супруги прямо противоположно. Признают для вида, а потом попробуют от тебя избавиться. И этот вариант нравится мне куда меньше ритуала. Поэтому, Элин, я всё больше склоняюсь к тому, чтобы пойти на него добровольно. Истинную пару ни одна ведьма разбивать не станет, для них это преступление против воли богов. Так что подумай об этом. А сейчас давай уже закроем сложные темы, выпьем чаю и пойдём спать. Утром суд, у меня ещё уйма дел, а времени остаётся всё меньше.

Моего согласия он не ждал. Сам быстро разлил чай по чашкам, придвинул ко мне пирожные и снова вернулся к изучению своих документов. Отвлекать его я не стала, но и от чая не отказалась. Правда, с пирожным справилась быстро, а потом просто ушла в свою спальню.

Мне следовало тщательно обдумать всё, что я сегодня услышала, переварить информацию. Именно этим я и собиралась заняться, ложась в кровать. Но, видимо, слишком вымоталась, как морально, так и физически. Уснула, едва голова оказалась на подушке.