Ребенок из прошлого. Шанс на семью - Кэти Свит

Я бы и сам, окажись на его месте, тоже отнесся скептически к подобным новостям. Петр Александрович еще довольно хорошо держится, кстати.

– Видео мне прислала сама Марина, – как бы напоминает.

Но мы-то прекрасно знаем, что это сделал некто другой.

– Вот прям я? – девушка не может сдержать нервного смешка. Оно и понятно, у всех присутствующих сейчас шок. – Да ладно? – скептически спрашивает она.

– На, смотри, – мужчина без лишних слов открывает мессенджер и протягивает ей телефон. Эмоции перекрывают здравый смысл. – Или это тоже не ты мне пишешь? – спрашивает, напирая на нее.

– Не я, – шепчет без тени юмора. Смотрит на отца, на ней лица нет.

Я в шоке.

У меня тупо закончились приличные слова.

Конечно, при рассказе Марины и Сани про мачеху многое можно было ожидать, но чтобы такое… Вот реально не укладывается в голове.

Какой же нужно быть мразью, чтобы так откровенно подставить дочь? Пусть приемную, но ведь не чужую.

Играть в мерзкие, грязные игры, развести дочь и отца по разные стороны баррикад и не испытывать при этом ни малейших угрызений совести…

Это же нонсенс!

– Петр Александрович, а вы лично, наедине, когда последний раз общались с дочерью? – решаю все-таки уточнить.

Я должен разобраться в происходящем.

В моей голове крутятся сотни мыслей и предположений, одна хлеще другой. Богатый опыт в медицине, множество человеческих судеб, прошедшие через меня, накладывают особый отпечаток. Я многое в своей жизни повидал.

Но чтобы такое…

Даже у меня волосы становятся дыбом, не говоря уж про Марину.

Бедная моя девочка…

Ты держись давай там! Мы обязательно со всем разберемся.

– Вот с личным общением, увы, – печально поджимает губы мужчина. – Я пропадаю на работе с утра до ночи. Порой остаюсь в кабинете поспать, потому что не успеваю даже до дома доехать, настолько поздно освобождаюсь.

Слушаю его и, к своему ужасу, узнаю… себя.

Я тоже ведь на протяжении долгих лет пропадал на работе, тоже отдавал всего себя ей и ничего не брал взамен. Считал, что провести свой выходной в отделении – это нормально, и даже подумать не мог, что жить можно иначе.

Меня все устраивало. Все!

Но потом появилась Марина. И Ева.

И вся моя налаженная жизнь, весь мой уклад, все мои стремления… Все! Как по щелчку изменилось.

Я стал другим. Я понял ценность своей жизни.

– Пап, тебя обманули, – спустя некоторое время произносит Марина. – А ты был настолько занят своей работой, что и не распознал ложь, – горько усмехается она. – Тебя столько времени водили за нос, общались неискренне, а ты, – горько машет рукой.

Ей больно, и она не скрывает этого.

– Знаешь, теперь хотя бы понятно, почему я не могла до тебя дозвониться, – поднимается с кресла и подходит к рабочему столу, за которым сидит ее отец. – А я пыталась. Звонила, писала, чего только не делала! – вспыхивает. – А меня всего лишь занесли в черный список и заменили на куклу, отлично играющую мою роль. Браво, Петр Александрович Хмельницкий! Тебя обвели вокруг пальца, а ты и не заметил!

– Марин, – шикаю на нее.

Девушка вот-вот перейдет грань и на эмоциях даже не заметит этого. Только вот потом будет очень об этом жалеть.

– Ну как обманули? Как? – Петр Александрович искренне не желает нам верить. Оно и понятно, мужчина в шоке. Мы только что взяли и разбили выстроенную им вселенную на сотни мелких осколков.

– У вас айтишники есть? – вдруг мне приходит на ум идея. – Или дизайнеры? Кто-то, кто работает с цифровым изображением.

– Есть, – Хмельницкий кивает с сомнением в голосе.

– Вызывайте, – киваю ему на стоящий на столе стационарный телефон. – Но не через секретаря, а звоните всем лично.

Хмельницкий-старший с сомнением смотрит на меня, но все же без лишних вопросов выполняет просьбу.

Спустя несколько минут кабинет наполняется разношерстной компанией.

Айтишники, безопасники, дизайнеры… Кого только нет! И каждую группу работников я без труда определяю по особенностям внешнего вида.

– Петр Александрович, у вас совещание? В распорядке дня оно не стоит, – в кабинет заглядывает любопытная секретарша.

Она с интересом рассматривает присутствующих, понимает из каких они отделов и на лице застывает тревога. Она пытается увернуться от показанных эмоций, натягивает улыбку, но я все равно остаюсь умнее.

Реакции секретарши мне было более, чем достаточно. От меня ей не скрыться ни за профессиональной маской, ни за дежурной улыбкой, больше похожей на оскал.

Мне прекрасно видно, как у нее участилось дыхание, и как вздулась венка на шее. Я слишком близко работаю с человеческим телом, чтобы не заметить подобное.

– Можно сказать и так, – сухо отвечает Хмельницкий. – Нас не беспокоить. Понятно? – сурово смотрит на девушку.

– Да, конечно, – она кивает, словно болванчик. Хочет поскорее уйти.

Но вот только меня перекрывает.

Не отпускаю.

– А вас, – сурово обращаюсь к девушке. – Я попрошу остаться, – отрезаю сурово.

На лице секретарши застывает немой вопрос.

Ловлю на себе вопросительный взгляд Петра Александровича, он тоже не посмотрел на ситуацию под моим углом и поэтому не понимает моих действий.

Делаю вдох, недовольно поджимаю губы, но ничего не говорю. Списываю на шок и неожиданность, всякое могло быть.

– Вы настолько уверены, что она организатору этого всего, – очерчиваю пальцем кабинет. – Не позвонит? – провокационно выгибаю бровь.

Хмельницкий хмурится лишь сильнее.

– Присядь на стул, – кивает ей.

– Телефон, – протягиваю руку девушке. – Отдавай.

– Это моя личная вещь! – вспыхивает сразу.

– Ничего страшного, – заявляет Марина, выхватывая из рук девушки до неприличия дорогой смартфон. Смотрит на марку и недобро ухмыляется. – Ого! Какой крутой! –намеренно демонстрирует всем присутствующим. – Неужели на зарплату секретаря можно купить подобную модель? – скептически подмечает.

Глава 43. Марина

Я словно очутилась в страшном сне. Почувствовать, что тебя заменили, вытеснили из жизни и этого даже не заметили, не пожелаешь никому.

Ужасное. Удушающее чувство…

Папа… Папочка… Как ты мог поверить в этот театр?

Или мачеха оказалась настолько хитра?

– Кир, – меня трясет всю. – У тебя никакого успокоительного нет? – с надеждой спрашиваю своего мужчину.

Мои нервы на пределе, еще немного и я просто сорвусь.

– С собой нет, но можно дойти до аптеки, – он предлагает. Правда тут же хмурится, осматривая сидящих перед отцом людей.

– Уходить отсюда не стоит, – озвучиваю суровую правду.

Уверена, стоит покинуть здание, как к отцу нас не пропустят. Опять.

Кирилл подходит ко мне, обнимает и оставляет целомудренный поцелуй на макушке. Льну к его груди.

Напитываюсь от него силой, получаю порцию любви и ласки и понимаю, что мне становится чуточку легче. Уже не так