От любви не умирают - Валентина Николаевна Кадетова

и зачем ей видеть его? Неужели на нём свет клином сошёлся? Вон сколько парней вокруг. Правда, здесь, в колледже, их маловато, но почти напротив — политех и железнодорожный. И вообще, город есть город.

Может быть, как раз здесь Алёна встретит кого-либо и тогда напрочь забудет, что был в её жизни некий Рома Белецкий. Конечно же, забудет! Она уже и теперь почти не вспоминает о нём. Старается не вспоминать.

Вот и начался новый учебный год. Пора осуществлять все свои планы-замыслы, которые вызрели за лето. По школе, конечно же, соскучилась. Не представляю, как буду жить, выйдя на пенсию. Ну, до пенсии ещё далековато, но почему-то думается о ней всё чаще.

На первом педсовете поздравляли Василия Петровича. Наш директор всё же отважился распрощаться с холостяцкой жизнью. Неловко только, что подарок ему преподнесли весьма скромный: после отпуска почти все «не при деньгах». Василий Петрович смущался, словно мальчик, и долго не мог переключиться на надлежащий ему официальный тон. Как обычно в начале года, решали преимущественно так называемые организационные вопросы. Возникли проблемы с распределением учебной нагрузки: десятых классов будет не два, как планировалось, а один. Вообще, детей в школе с каждым годом всё меньше и меньше. Похоже на то, что в скором времени начнутся сокращения учителей. Страшновато! Ну, куда может пойти работать вчерашний учитель? Мы же все с годами становимся какой-то особенной кастою людей, которые в большинстве своём не способны уживаться ни в каком коллективе, кроме учительского. Все мы немножко романтики (может, это результат постоянного общения с детьми?), а сегодня быть романтиком не только немодно, но и опасно. А может, обойдёт нашу школу эта беда? Посёлок ведь, хотя и понемногу, но оживает: начали ремонтировать дороги, что-то строить. Поговаривают, что скоро здесь будет агрогородок и начнут работать предприятия, которые прекратили свою работу во время перестроечной суеты и развала «империи».

В моём, бывшем десятом, а теперь уже одиннадцатом, тоже стало меньше на два человека. Ушли, к сожалению, не худшие: Алёна Васюкова и Миша Подобед. Мишины родители купили квартиру в городе, и юноше придётся оканчивать школу там.

Сейчас у меня будет урок в пятом классе. Не очень-то хотелось брать этот класс: давно не работала с малышами, поэтому никак не могу привыкнуть к ним: очень уж они утомляют. Непоседливые, шумливые, к тому же имеют некрасивую привычку ябедничать по самому мелочному поводу. Доходит до смешного, как это было недавно: «Лариса Михайловна, а Дима Бобкин испортил воздух!» — и жалобщица вопросительно смотрит на меня в ожидании «приговора», а красный, как вареный рак, «преступник» под хихиканье одноклассников сосредоточенно рассматривает собственные ногти.

Прозвенел ещё только один звонок (на первый урок у нас дают их два), но я беру журнал и выхожу из учительской. Навстречу мне с торжественным, загадочным видом бежит Даша Каштанова:

— Лариса Михайловна, а в нашем классе новенькая! Зайдите взгляните, мы сейчас в кабинете истории.

— Да у меня же следующий урок в вашем классе. Тогда и, как ты говоришь, взгляну.

— Нет! — на лице у Даши та же торжественность и загадочность. — Вы, пожалуйста, сейчас зайдите! Ну, на минуточку! Ну пожалуйста!

Я прикладываю руку к виртуальному козырьку:

— Слушаюсь и подчиняюсь, мой генерал!

Даша забегает вперёд, услужливо распахивает предо мной дверь в кабинет истории, и я лицом к лицу сталкиваюсь… с Алёной Васюковой.

— Вот наша но-о-о-венькая! — радостно тянет Даша. — Знакомьтесь!

— Да мы вроде уже того… в некоторой степени знакомы, — шучу я. — Здравствуй, Алёна. Ну, рассказывай, как тебе живётся-учится.

— Так вы не поняли! — не очень тактично перебивает меня Даша. — Алёна хочет вернуться к нам насовсем! Она и документы из колледжа уже забрала.

— Если можно, — несмело говорит Алёна. — Я же почти месяц пропустила.

Я делаю нарочито серьёзное лицо:

— Ну что ж, надо подумать…

Но в глазах у девушки столько тревожного ожидания (неужели и вправду считает, что её могут не взять в школу?), что я поспешно добавляю:

— Ну, конечно же, можно, Алёнушка!

Одноклассники поздравляют «заблудшую овцу» с помилованием и возвращением в родные пенаты, и Алёна садится за парту, старательно не замечая взглядов, которые раз за разом украдкой бросает на неё Рома Белецкий.

Звенит звонок. Второй, между прочим. Я почти бегу к кабинету, где уже толпятся, толкают друг друга и по очереди заглядывают в замочную скважину — и что они там видят? — смешные, так трогательно маленькие и уже тоже мои пятиклассники.

Жертвы

Следователь

Кажется, я начинаю верить в приметы. Впрочем, всё это могло быть обычным совпадением. Но…

Сообщение об убийстве в «маленьком Париже» я получил в понедельник, тринадцатого сентября, в тринадцать часов, — ровно через тринадцать часов после того, как от меня навсегда (теперь уже по-настоящему навсегда) ушла жена. Её поступок не был для меня неожиданностью, так как накануне она заявила: «Выбирай, наконец: или я, или твоя копеечная работа в этой придурковатой конторе». Срок, отведённый на обдумывание, заканчивался в полночь. Но я даже не предполагал, что у неё хватит смелости уйти в такое время. А она ушла. Вернее, уехала: вызвать по телефону такси было делом одной минуты.

Я не провожал её, хотя как истинный джентльмен обязан был проводить. По-моему, она тоже так считала: слишком уж долго возилась в прихожей, прежде чем грохнуть дверью. А возможно, Наталья надеялась, что я ещё передумаю. Я не передумал. Выждав, пока на лестничной клетке утихнут её шаги, я разделся, лёг на диван и закрыл глаза. Примерно через час понял, что не усну. Взял с книжной полки объёмистый том Ницше (первое, что попало под руку), но тут же зло швырнул с таким трудом приобретённую ценность на далеко не стерильный пол и решительно направился на кухню. Та показалась мне слишком просторной и неуютной. Я открыл дверцу новенького «Атланта» и заглянул в его холодное чрево. Взгляд зацепился за бутылку «Крышталёвой». Где-то в подсознании шевельнулось нерешительное «напиться, что ли?», но тут же стыдливо съёжилось от произнесённого вслух «дурак, тряпка, потенциальный алкоголик», и я, тяжело вздохнув, понуро поплёлся в спальню и снова рухнул на диван.

«Ну что ж, буду смотреть в потолок, ждать утра, чтобы пойти в «придурковатую контору», на работу, которая всё же разрушила мою, к счастью, небольшую (я и Наталья) семью», — так подумал я и неожиданно уснул.

Сон не принёс желанного отдыха: проснулся я с таким ощущением, словно целую ночь таскал мешки с картошкой. Не помог и