Хозяйка старой пасеки 3 - Наталья Шнейдер

со Стрельцовым и Нелидовым обследовали и описывали имущество, в глубине сарая нашлась просмоленная бочка. Стрельцов просветил ее магией — внутри были кипенно-белые комки. Негашеная известь? Надо проверить.

— Придется тебе еще раз сбегать, — сказала я Кузьке. — Найди Сергея Семеновича, управляющего. Скажи, барышня спрашивала, нет ли у него плана омшаника с размерами. Если нет — пусть придет сюда с аршином. Одна нога здесь, другая там, только его не переполоши, как меня.

Я обратилась к остальным.

— Кто-нибудь из вас видел в парке сухое деревце, из которого можно было бы выдолбить две трубы примерно вот такой длины? — Я подняла руку вверх, показывая.

— Я видел, березка у пруда засохла, — сказал Данилка.

— Отлично. — Ствол прямой, не надо выравнивать. — Берите топор и за работу.

15

Нелидов пришел довольно быстро. Судя по его спокойному виду, его Кузька напугать не сумел. Или не пытался. В руках управляющий держал обрамленную деревом доску из серого сланца — сообразил, видимо, что записывать придется, а под мышкой — аршин.

— Прошу прощения, Глафира Андреевна, — сказал он, — в тех документах, которые мы с вами перебирали, плана омшаника не было. Да и не думаю, что он когда-нибудь существовал.

В самом деле. Наверняка делали на глазок — барин просто велел мужикам выкопать от сих до сих и потом устроить погреб. Не архитектора же звать для того, что в любом деревенском подворье есть.

— Значит, будем измерять, — кивнула я.

Мы спустились в омшаник. Я зажгла магический огонек, и мы принялись за дело: Нелидов отмерял аршином, я записывала мелом на доске. Длина, ширина, высота потолка… Никаких вопросов, никаких лишних слов. Только скрипел мелок по сланцу.

Когда мы выбрались на поверхность, мальчишки уже приволокли два березовых стволика, обтесали их от веток и начали забивать клинья, расщепляя стволы пополам.

Я устроилась на поваленной колоде, поставила доску на колени и задумалась. В сарае два бочки извести. Но просто так высыпать всю ее в погреб было не слишком разумно. Вдруг она еще понадобится, и тогда придется покупать. А в моем положении каждая копейка на счету.

Как же я устала об этом помнить! В учебниках моего детства писали про беззаботную жизнь эксплуататоров, про то, как они жирели на за счет подневольного труда. Сейчас я с удовольствием сунула бы автора любого из этих учебников на свое место и посмотрела, как бы он разжирел.

Раз излишков у меня нет, нужно считать. Значит, влажность воздуха в погребе, скорее всего, приближается к ста процентам. Это получается около тринадцати граммов воды на кубометр воздуха…

С одной стороны, хорошо, что у меня в голове остались табличные знания, не применимые в реальной жизни. Оказывается, вполне себе применимые. С другой, лучше было бы сохранить память своей предшественницы — хоть какие-то полезные знания о местных реалиях, о людях, о том, как здесь все устроено. Ну да чего нет, того нет. Приходится довольствоваться обрывками школьной программы.

Я склонилась над доской, выводя грифелем формулу. CaO плюс H2O равно… Молярные массы… Значит, получается, чтобы полностью использовать воду из воздуха на химическую реакцию, мне понадобится около килограмма негашеной извести.

Что-то маловато выходит.

— Глафира Андреевна, можно спросить, что вы делаете? — вклинился Нелидов.

Я подняла голову.

— Считаю количество извести, нужное для просушки погреба.

— А позвольте спросить, каким образом вы это считаете? — снова полюбопытствовал Нелидов.

Я вздохнула. Открыт ли уже закон кратных отношений? К счастью, Нелидов не неграмотный мальчишка и с ним можно разговаривать нормально, не подбирая совсем уж примитивные слова.

— Негашеная известь, поглощая воду из воздуха, гасится. Это химическая реакция. Значит, можно высчитать пропорции реагентов.

— Вы говорите о законе кратных отношений? — Нелидов прищурился, разглядывая записи на доске. — Удивительно, что вы его знаете! Я думал, юные барышни не интересуются новостями науки.

Я мысленно ругнулась. Похоже, чтобы не прокалываться в этом мире, нужно завязать себе глаза платком, а рот зашить суровой ниткой. Иначе каждое второе слово выдает меня с головой. Либо действительно потерять память. Потому что просто так прелесть какая дурочка из меня не выходит, хоть плачь.

Я пожала плечами, стараясь изобразить беспечность:

— Видимо, у моего брата были очень хорошие учителя, а я от скуки вертелась поблизости и подслушивала. Что-то отложилось в голове.

— У вашего брата действительно были превосходные учителя! — восхищенно кивнул Нелидов. — И как замечательно, что память понемногу к вам возвращается. Это очень обнадеживает.

Я тихонько выдохнула. Кажется, в этот раз пронесло.

— А может, и не очень хорошие, — сказала я вслух, стирая ладонью записи. — Потому что если бы я подумала, прежде чем считать, то сообразила бы, что вода не только в воздухе, а в стенах и глине в полу — и как прикинуть ее количество, совершенно непонятно.

И если бы я сразу об этом вспомнила, то поступила бы куда проще.

— Учитывая, что я хочу побелить стены омшаника… — А заодно продезинфицировать их. — Думаю, лучше взять столько известки, сколько понадобится для побелки. Ее все равно разводить водой, так что если и не погасится полностью влагой из воздуха и стен…

Я не стала договаривать. Нелидов кивнул.

— Согласен. Это получается фунт с четвертью на квадратный аршин… Позвольте.

Он взял у меня доску и мел. Я уступила ему бревнышко, чтобы удобней было считать.

— Пуд и тридцать три фунта, — сказал он наконец.

Около тридцати килограмм, значит.

— Хорошо, так и поступим, — сказала я.

Огляделась. Мальчишки были заняты делом — ловко орудовали топорами, расщепляя стволы. Только Кузька болтался вокруг без особого толку: то собирал ветки и складывал их в ровную кучку, то отметал щепки, то просто стоял, глядя на работающих, не слишком успешно создавая видимость бурной деятельности. Заметив, что я смотрю на него, он мгновенно вытянулся, пожирая меня глазами — ну точь-в-точь новобранец из комедии, уставившийся на сержанта и изображающий предельное внимание.

А вот Данилка смотрел на меня с неподдельным любопытством. Я встретилась с ним взглядом.

— Говори.

— Барышня, дозвольте спросить. — Он замялся, подбирая слова. — Как вы все это считаете? Я подумал, если заранее все знать, можно же куда бережливей кипелку… да и вообще все тратить. Будьте добренька, научите.

В детстве я ненавидела, когда взрослый, не желая объяснять, отделывался фразой «вырастешь