Чужими мы (не) стали - Ольга Рог

Зажатое, тревожное состояние. В голове белый шум от духоты и перепадов давления. Есть кушетка, чтобы можно было поспать. Только Маша вряд ли уснет.

Она себя знала.

Папа тихо застонал, и она кинулась, отложив телефон, в котором бездумно листала ленту в социальной сети.

— Пап? Что? Врача позвать? — посмотрела на экран разных цифр, где все казалось китайской грамотой с перепуга. Бросило то в жар, то в холод. Она сорвалась с места, чтобы навести суету, найти дежурного врача.

Раздался странный пшик, будто вылетела пробка. Это полковник Голубев одним рывком сорвал кислородную маску с лица.

— Ма-ша! — отчетливо услышала она, и замерла у выхода. Как в замедленной съемке повернулась, вздрагивая от каждого звука. Из-за нее отец очнулся? Этого не должно было случиться до завтрашнего утра.

«Что делать? Что делать?» — билось моточком по вискам. И помощь надо позвать, и уйти нельзя. Вдруг Мария его больше не услышит и не увидит. Живым.

— Прости, дочь.

Резко сдавило в груди и на глазах Маши поплыли слезы. Что-то безвозвратное творилось. Жуткое. От чего хотелось закричать и забиться в угол. Позвать как в детстве маму.

В странной, вязкой тишине начались слуховые галлюцинации, словно кто-то когтями по кафельной плитке стучит.

Отец, широко распахнув глаза, смотрел не на нее... Куда-то левее, будто видел "того, кто пришел за всеми ответами сразу.

Смерть Ростиславу послали легкую — просто сердце остановилось.

6.

Опущенные плечи, как надломленные крылья. Кончики коротких волос выбиваются из-под черного платка. Потухший взгляд полный тоски и боли. Два дня прошло с похорон отца, а мама все стоит у окна, словно ждет его... Ростислав вот-вот появится из-за поворота. Скинет обувь и громко провозгласит:

— Нина, я пришел! Ставь чайник. Пряников твоих любимых мятных купил.

Мария боялась оставить ее одну. Отпуск взяла на работе. Собрав немного вещей в сумку, переселилась в родительскую квартиру. Мама брала ее руку и гладила как котенка, что-то рассказывала из воспоминаний о нем. Глотала слезы, стараясь держаться... Если не ради себя, то ради дочери. Молчание от Маши — лучшее утешение, честное слово. Она просто кивала. Готовила на двоих. Отбивалась от звонков бывших сослуживцев отца и дальних родственников.

Все случилось внезапно. Похороны состоялись быстро. Был узкий круг родни.

Сестра отца успела только-только. Максим, нужно отдать ему должное подсуетился с ритуальными услугами. Муж Маши стоял рядом задумчивый, обхватив ее за хрупкие плечи. Она позволяла, просто не замечая ничего вокруг Ее центром внимания был гроб, что исчезал за толстым слоем земли. Крест с фотографией папы в военной форме. И мама, что качалась на ветру тонким деревцем, чтобы понять, что у тебя было, сначала нужно это потерять. Отец был стержнем, опорой. Не любил громких слов. Жил с уверенностью, что так надо, там правильно.

Один Бог знает, что он наворотил, чтобы сохранить вот это уважение к себе после смерти. Никто уже не даст Марии четкого ответа, как так вышло, что категоричный и всегда правильный полковник Голубев, сам наставляющий молодежь на путь истинный... Сошел с пути. Лгал им много лет.

Маша долго думала, как ей поступить. Рассказать матери о письмах? Понятно, что не сейчас. Или совсем никогда. Второй удар не каждая женщина выдержит. Горе должно устояться в смирении. В желании жить дальше сложно нести одной в себе такую ношу. Мария спала очень плохо, урывками. Как в детстве, падаешь с высоты. Вздрагиваешь, просыпаясь. Сердце бьется в чокнутом ритме... Глаза папы виделись и его последнее: «Прости, Маша». Вероятно, та ночь таки будет преследовать ее до конца жизни.

Изредка звонил Макс, и она отвечала короткими фразами, пряталась от него за скорбью и мнимой занятостью... Пока мама ее не спросила, напрямую.

— Маша, у вас с Максимом ссора? Ты будто стесняешься его, сторонишься. Я ведь вижу, — заглянула в ее глаза. Материнский инстинкт сработал даже сейчас Мария понимала, что мама видит все оттенки ее неправды, знает ее как облупленную. Ничего не скроешь.

«А это идея! Переключить родительницу на другое. Чуть снизить градус ее траура и страданий». Внутри нее дрались два коршуна. Один говорил: «Стоп! Твоих проблем только не хватало». Другой: «Правильно! Расскажи и послушай, что скажет умная женщина». Победил второй, вальяжно чистивший перышки и сплевывая куски от соперника.

— мама, я видела мужа с другой в кафе. между ними явно что-то есть... Если не близость, то около того, — маша рассказала все в подробностях, что видела.

Нина Ивановна внимательно слушала. Иногда закатывала рукава кардигана, словно хотела кое-кому надавать по сусалам.

— мам, я сама с ним разберусь. Ладно? Сейчас это не так важно.

— что, по-твоему, тогда важно, чем отношения в семье? — грустно ответила мать.

Схватила свою кофту под горло, будто замерзла... Летом. При температуре в квартире выше нормы. Словно, холод у нее шел изнутри. Полярный.

7.

— Семь раз отмерь, один раз отрежь. Маша. Ты должна разобраться с ситуацией.

Возможно, все не так плохо. Разрушить легко, ты попробуй сохранить, — мама смотрела на их совместное фото в рамочке, где Маше всего пять лет Она в панамке с косичками. Отец обнимает маму, которая выглядит девчонкой в легком белом сарафане. Родители улыбаются открыто и без налета напряжения между ними.

Стало как-то не по себе. С какой бани мать защищает Макса? Или реплика касается не только отношений дочери с мужем. Все намного глубже? А, как спросить?

«Ты найдешь ответы в письмах» — был самый логичный вывод.

— Мам, мне нужно съездить домой и забрать кое-что. Книгу тебе обещала дать почитать, — Маша засобиралась.

Потеряла телефон. Искала его кругами, пока не выяснилось, что она держит его в руке. «Ох, совсем голова дырявая стала» — хотелось треснуть себя по лбу. Мать ничего не заметила. Она бы не заметила и слона, перебирая старые фото в альбоме. Чему-то кивая, поглаживая кончиками пальцев контур отца. Казалось, ностальгия ее полностью захватила.

— Что-нибудь купить? Что ты хочешь? — встала Маша «над душой», пробуя растормошить сгорбившуюся маленькую женщину.

— Сама решай, — ответила Нина Ивановна, перелистнув страницу альбома, глаз не поднимая.

Пришлось отступить.

Дома Мария ничего крамольного не заметила. В ее отсутствие наметился небольшой бардак. Вещи Максим раскидал. Она их собрала и закинула в стиральную машинку. Перемыла посуду в раковине. Убрала со стола