Крик тишины - Дакота Уиллинк

— У меня сегодня был очень интересный день. Мне не терпится рассказать тебе всё.

Улыбаюсь, представляя, как она радуется моим новостям, и отхожу от стола. Прохожу мимо потертого дивана и большого аквариума, который закрывает дальнюю стену, направляюсь в кладовую на кухне. Открываю дверь, отодвигаю фальшивую деревянную панель, спрятанную за коробками с макаронами и нахожу сейф с кодовым замком. Прокручиваю диск, пока замки не совпадают, и открываю защелку.

Снимаю с плеча дорожную сумку, расстегиваю молнию, вытаскиваю выручку за сегодняшний день.

Сегодня на рейде департамент изъял пятьдесят две тысячи наличными и шестьдесят восемь фунтов кокаина — или, по крайней мере, так они хвастались в местных газетах. Они и не подозревали, что я стащил пятнадцать тысяч и брикет кокаина сверху.

Никогда не нюхал это дерьмо — наркотики затуманивают разум, а опьянение ведет к греху. Однако уличная цена одной упаковки составляет более тридцати тысяч. Никогда не знаешь, когда понадобиться наличка, а у меня есть связи, чтобы выгодно продать наркоту.

Грязный коп?! Я так не думаю. Это мое право. Если другие копы в подразделении не хотят делать то же самое, это их потеря. Мы подвергаем жизни опасности каждый день из-за подонков, которые бродят по улицам, а зарплаты, которые получаем за это — смехотворны. Для меня это вопрос выживания, тогда как дилерами и торговцами движет жадность. Это самый смертоносный из всех смертных грехов. Но я верю в Божий Суд. Господь не оставит их безнаказанными, если они не раскаются.

— Злодей не останется ненаказанным; семя же праведных спасется, — цитирую Притчи 11:21, стих, который выучил наизусть еще в детстве, под строгим надзором матери в Белой Комнате.

Когда деньги и аккуратно завернутый в пластик кокс оказываются на своих местах, я закрываю сейф и возвращаю всё на место. Подхожу к пробковой доске, висящей на стене над шатким кухонным столом, и улыбаюсь, вытаскивая булавку из фотографии. Я прикрепил ее сюда несколько месяцев назад. Это одна из моих любимых фотографий Джианны. Мне даже не пришлось использовать зум на моем Nikon D850[8]. Сделал снимок с телефона.

Солнце и легкий ветерок играет в ее светлых волосах. Когда она поднимает руку, чтобы убрать прядь со лба, тень ложится так, что кажется, будто над ее головой парит нимб. Именно в этот момент я и сделал снимок. Кто бы мог подумать, что камера iPhone может быть настолько хороша?

Она всегда приходит за пятнадцать минут до начала смены. Раньше я волновался, что Джиа придет на работу слишком рано. Но это просто ее особенность — всегда пунктуальна и трудолюбива.

Я хмурюсь. Она слишком хороша для такого места, как «Teddy's Tavern», и для всей этой пьяной швали, что пристает к ней каждую ночь. Этот ублюдок, который потревожил ее сегодня, должен благодарить свою счастливую звезду. Подставил я его или нет — неважно. Он зашел слишком далеко.

Его следовало убить за то, что он сделал с моей девочкой.

Вздыхаю и качаю головой, зная, что мне придется покаяться за одну только мысль о том, чтобы нарушить Его заповедь: «Не убий».

Терпение. Осталось недолго.

Совсем скоро она станет моей официально, и мне больше не придется носить на себе это бремя желаний. Когда это случится, ей больше не придется работать в «Teddy's». Я буду заботиться о ней. Она вся целиком будет принадлежать мне. И мои грехи будут прощены.

Прикрепляю фотографию обратно на доску рядом с остальными. Взгляд пробегает по многочисленным изображениям моей девочки. Знаю каждое из них до мельчайших деталей. Она такая красивая… и даже не догадывается об этом. Но это не из-за неуверенности в себе.

Нет. Совсем нет.

Она не осознает своей нереальной красоты, потому что очень скромная. Даже когда она грустит, то остается красивой. Например, когда умерла ее мать. Другие этого не замечали, но я видел всё. Она выглядела такой уставшей на фотографиях, сделанных в то время. Искра в ее глазах погасла.

Поднимаю руку к одной из самых грустных фотографий и провожу пальцем по контуру ее щеки. Над ней нависло серое небо, когда она стояла над могилой своей матери. Я знал, как сильно она была подавлена. Читал об этом в ее аккаунте в соцсетях — длинные посты под каждой фотографией, где они были вдвоем. Настоящая трагедия.

— Жаль, что тогда я не мог помочь тебе, но совсем скоро смогу. Тебе больше не придется беспокоиться о медицинских счетах. Я обо всем позабочусь. Знаю, это тяжело, но ты поймешь. Я был на твоем месте. Смерть твоей матери была к лучшему.

Делаю паузу и смотрю на фотографию своей матери, прежде чем снова перевести взгляд на фото Джианны.

— Матери все усложняют. А я не хочу, чтобы у нас с тобой были какие-либо сложности.

Рак — ужасная болезнь, но я понимаю, что Господь действует путями, которые нам не ведомы. Всё случается не просто так. Моя мать тоже умерла. И смерть матери Джианны только укрепила связь между мной и моей девочкой. Мы оба — осиротевшие души. Слишком взрослые, чтобы быть юными, и никому не нужные так, как были когда-то в детстве.

Еще один знак.

Знак того, что нам с ней суждено быть вместе.

Знак того, что она должна стать моей.

Смотрю на часы и отмечаю время. Моя девочка скоро вернется домой.

Выключаю свет, подхожу к складному стулу у окна, беру Nikon и бинокль. Затем жду — как ждал этим утром.

Джианна всегда оставляет жалюзи на балконной двери открытыми, оставляя мне возможность видеть большую часть ее квартиры. Мне это не нравится. Это заставляет меня нервничать. Ну, правда, она что, не смотрит новости? Любой мог бы забраться по пожарной лестнице на четвертый этаж и схватить ее. Но, впрочем, отсутствие мер предосторожности играет мне на руку, поэтому не жалуюсь. Благодаря этому я хорошо изучил ее распорядок дня.

Она начинает день с йоги и гранолы. Многие стремятся стать лучше, но чаще всего выбирают легкий путь, полный самообмана.

Но только не моя девочка.

Она действительно заботится о себе — чего не скажешь о подавляющем большинстве сумасшедших, принимающих лекарства и бады бесконтрольно, надеясь на решение проблем со здоровьем.

Моя девочка принимает витамин С только тогда, когда чувствует, что начинает заболевать. Насколько мне известно, это вообще не считается лекарством, ведь его эффективность всего лишь миф.

После того, как она заканчивает мою любимую йога-растяжку — позу собаки мордой вниз — она садится на бежевый