Крик тишины - Дакота Уиллинк

диван и читает книгу. Проходит немного времени, ее тело начинает остывать после тренировки, и я вижу, как соски проступают под майкой. А потом она накрывается розово-желтым пледом, который связала ее мать, когда Джианна была еще ребенком.

Джиа никогда не читает с Kindle[9]. Нет. Моя девочка отказывается принижать литературную ценность, читая с электронных устройств. Она читает бумажные книги — как умные люди. Но не дешевые любовные романы вроде Harlequin[10]. Она предпочитает классику — например, «Над пропастью во ржи» или «Великий Гэтсби».

Примерно через час чтения она включает стерео. Ее музыкальный вкус оставляет желать лучшего, но мы это исправим, как только официально станем парой. Со временем моя девочка начнет ценить произведения Иоганнеса Брамса и Людвига ван Бетховена. Мне просто нужно показать ей правильный путь.

Выбрав песню, она исчезает в ванной. Это единственное время, когда я не могу ее видеть. Как бы меня это ни раздражало, понимаю, иногда воображение только воспаляет желание. Моя мать всегда говорила: «Зачем покупать корову, если можно получить молоко бесплатно, мой мальчик?»

Она была права — как всегда — но одна лишь мысль о том, как моя девочка принимает душ и проводит мыльными руками по обнаженной груди, заставляет член твердеть. Знаю, что понесу наказание за похоть, но сейчас это меня мало волнует. Я расстегиваю штаны. В ту же секунду в квартире Джианны на четвертом этаже напротив зажигается свет.

Как раз вовремя.

— Джианна Валентини, — тихо говорю я, и ее имя слетает с языка, как чертово стихотворение. — А теперь давай разгадаем тайну, носишь ли ты трусики? Пошлая ты девочка или нет?

Поднимаю бинокль и наблюдаю, как она приступает к своей вечерней рутине. Всё начинается, как всегда, с того, что она снимает обувь. И сегодняшний вечер — не исключение. Она аккуратно ставит обувь у двери, потом опускает руки на поясницу и хорошенько тянется.

Как только она наклоняется, чтобы потереть пальцы ног, тут же понимаю, что ее ноги болят после долгой смены. Хотя она любит носить эти бесполезные, не предназначенные для спорта кроссовки, я бы хотел, чтобы она носила обувь с лучшей поддержкой стопы.

Она проходит через гостиную в спальню. Наблюдаю за ней через открытую дверь, когда она расстегивает черные брюки и дает им упасть на пол. Затем стягивает рубашку через голову, и также бросает ее на пол.

Мне никогда не нравились эти моменты, в которые она проявляет такую лень. Но на этот раз не могу не улыбнуться, увидев, как красные стринги обтягивают ее бедра.

— Я знал, что ты не пошлая девчонка, Джиа, — бормочу себе под нос, довольный тем, что она носит нижнее белье. Скарлетт Йоханссон гордилась бы тобой. — Думаю, на этот раз прощу тебе то, что ты оставила одежду на полу. Тем более я знаю, что ты подберешь ее позже.

Начинаю гладить себя, предвкушая то, что, как мне хорошо известно, последует дальше. Она исчезает в ванной, а затем появляется в розовых шортах и майке. Зимой она носит фиолетовые фланелевые штаны с той же майкой. К счастью, сейчас не зима.

Смотреть на мою девочку в пижамных шортах, обтягивающих ее бедра — одно удовольствие. Особенно когда она садится на диван, поджав ноги и скрестив лодыжки, чтобы посмотреть повторы «Друзей»[11].

Как называют эту позу в наши дни? Видимо, больше не считается политкорректным говорить, что кто-то сидит «по-турецки». Всё, что я знаю — когда моя девочка садится вот так, покупка Nikon полностью себя оправдывает.

Как я и предсказал, она идет в ванную и возвращается через несколько минут, одетая в мои любимые маленькие розовые шорты.

— Вот так, Джиа. А теперь садись на диван. Давай, начинай сгрызать блестящий лак с ногтей. Да, это отвратительная привычка, но мы с этим разберемся, если только ты будешь скрещивать ноги так, как мне нравится. Давай, давай…

Сквозь бинокль наблюдаю, как она берет пульт от телевизора. Мизинец левой руки тянется ко рту, пока большой палец правой нажимает на кнопки пульта. Она переключает каналы, кажется, целую вечность.

Щелк, щелк, щелк.

— Не понимаю, зачем ты вообще выбираешь, Джиа. Давай будем реалистами. Мы оба знаем, что Росс и Рейчел всегда побеждают.

Спустя несколько минут бесполезных поисков на экране наконец появляются «Друзья». Я снова оказался прав.

Вижу, как она улыбается, и улыбаюсь в ответ. Знаю, она, вероятно, хихикает этим очаровательным смешком — наверняка из-за какой-то шутки Чендлера. Знаю ее слишком хорошо. Я бы сказал, пугающе хорошо.

Она подтягивает ноги к себе, разводит колени в стороны и скрещивает лодыжки. Шорты расходятся естественным образом, открывая крошечный вид на обнаженные половые губы и светло-каштановые волосы.

— Сидеть скрестив ножки! Вот как это называется!

Дурацкое, блядь название, но плевать — я слишком занят мыслями о том, как громко она будет кричать, когда впервые кончит для меня.

Поднимаю Nikon и навожу фокус прямо на область между ее ног.

— Хорошая девочка. Сиди вот так. Не двигайся.

Делаю несколько снимков, затем снова беру бинокль. Откидываюсь на спинку стула, сильнее сжимаю член и представляю, будто на мне рот моей девочки, высасывающий всё досуха.

Часть 2

Пока смерть не разлучит нас

Глава 3

Джианна

Год спустя

Смотрю в глаза Итана, пока мы покачиваемся в такт медленной, гармоничной мелодии Эда Ширана и Бейонсе. Хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться — это всё по-настоящему. Я теперь официально миссис Уокер — самая счастливая женщина на земле. Если бы год назад мне кто-нибудь сказал, что такая, как я, — без гроша за душой, из захудалого района Цинциннати — окажется в объятиях мужчины, чьи руки сейчас крепко обнимают меня, я бы не поверила. То первое свидание за чашкой кофе переросло в ужин, а после всё стало развиваться стремительно.

Через четыре месяца, после бурного романа, Итан сделал мне предложение. Он решил сделать это в тот вечер, когда его назначили самым молодым начальником полиции в истории департамента Цинциннати. Я думала, что мы просто идем отпраздновать его новую должность. Даже не подозревала, что он собирается сделать мне предложение.

— Как мне так повезло? — спрашиваю я у своего новоиспеченного мужа.

— Я не верю в удачу, Джиа, — отвечает он, притягивая меня ближе к себе. — Мы сами создаем свою судьбу. А что касается твоего вопроса? Тебе было суждено стать моей.

— Я твоя навсегда, — шепчу, мечтательно улыбаясь и склоняю голову