Травля - Вера Холлинс

Я восхищалась людьми, которые легко заводят друзей. Мелисса была всем, чем я не была. Она была легкой в общении, расслабленной и веселой, что заставило меня задуматься, почему она так со мной общается. В конце концов, я была сдержанной девочкой без социальных навыков.

Я ответила на ее последнее сообщение.

«Нет, у меня нет Snapchat. Это скучно».

Я не могла признаться ей, что причина отсутствия личных аккаунтов в соцсетях в том, что я хотела избежать кибербуллинга со стороны моих одноклассников. В моих аккаунтах Instagram и YouTube не было ни моих фотографий, ни моего настоящего имени, поэтому никто не знал, кто стоит за моими аккаунтами.

«Серьезно? Скучно? Ты, должно быть, с другой планеты».

Я едва успела прочитать ее сообщение, как она отправила еще одно.

«У тебя есть Instagram?»

Почему она была так настойчива?

«Нет».

«Почему?»

«Потому что».

«У тебя есть Facebook?»

О, Боже.

«Ты вообще знаешь, что такое Интернет?»

Я как раз собиралась отправить ей какое-нибудь оправдание, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Я вскочила на ноги, оставив телефон на кровати, и побежала вниз по лестнице. Я была удивлена, что мама пришла домой, потому что она должна была работать в ночную смену.

Как раз когда я спустилась по последней ступеньке, из кухни раздался громкий грохот, и все мои чувства напряглись. Испугавшись того, что я могла увидеть, я бросилась на кухню и обнаружила свою мать, окруженную осколками разбитой тарелки. У меня застыла кровь.

— Мама?

Ее тушь стекала по лицу, глаза налились кровью, когда она смотрела сквозь меня. Она покачивалась, стоя под довольно странным углом, что говорило о том, насколько она пьяна.

— Чего ты хочешь? — Усмехнулась она.

Я ненавидела, когда она была такой. Я ненавидела, когда она становилась агрессивной и презирала всех и вся.

— Т-ты в порядке?

— Конечно, я не в порядке.

Что-то, должно быть, случилось у нее на работе.

— Почему ты не на работе?

Она повернулась и открыла верхний шкафчик, набитый ее спиртным. Она схватила бутылку бурбона, резко открыла ее и сделала глоток прямо из нее. Мне было противно видеть, как моя собственная мать делает это с собой. Ей даже было все равно, что ее дочь все это время наблюдает, как она идет на дно.

Я уже много раз выбрасывала ее спиртное, но это ничего не меняло. Мы всегда ссорились, но я никогда не могла донести свою точку зрения, и, несмотря на все мои мольбы, она продолжала покупать его, даже не пытаясь остановиться. Вот что ранило меня больше всего. Она никогда не пыталась бросить пить. Ее не волновало, что мне больно видеть ее такой. Мне нужна была мать, а не эта злая, безразличная незнакомка.

— У тебя все в порядке с работой? — Она не ответила и не повернулась ко мне, сделав еще один глоток из бутылки. — Мама, что-то случилось на работе?

Она хлопнула бутылкой по стойке и повернулась ко мне, ее глаза были полны жгучей злобы.

— Ты когда-нибудь заткнешься?! — Закричала она. — Я не могу выносить твой голос прямо сейчас!

— Как ты можешь ожидать, что я заткнусь?! Ты только что появилась здесь и ты пьяна! Перестань делать это с собой!

Я подошла и потянулась за бутылкой, но она одновременно схватила ее и выдернула. Я потянула ее назад, пытаясь вырвать у нее, но она была сильна.

— Дай мне бутылку!

— Нет! Отойди от меня!

Я выпустила бутылку, и она вырвала ее, с силой толкнув меня на стойку.

— То, что я делаю, не твое дело!

— Ты моя мать! — Заорала я. — Ты вечно напиваешься, и тебе наплевать на меня! Перестань это делать! Перестань губить нас обоих!

Она ударила меня, и боль затуманила мой разум. Я смотрела на нее, сжав руки в кулаки и оскалив зубы, мой гнев быстро рос. Мне хотелось ударить свою мать. Я хотела заставить ее почувствовать ту же боль, которую я чувствовала рядом с ней, как эмоциональную, так и физическую.

— Ты не будешь так со мной разговаривать! — Она снова попыталась оттолкнуть меня, но я схватила ее за запястье, защищаясь.

— Не трогай меня больше, мама! Хватит! — Я отпустила ее и сделала шаг назад. — Я устала от тебя! Мне стыдно говорить о тебе с кем-либо. Мне стыдно, что ты моя мать…

Она дважды ударила меня пощечиной, прервав меня. Я встретила ее яростные глаза, ужаснувшись интенсивности ее враждебности. Она не сдерживалась, когда била меня. Она заставила мою губу треснуть, когда она столкнулась с моими зубами, и я чувствовала вкус крови на своих губах, чувствуя себя разбитой.

Это никогда не закончится. Никогда.

— Убирайся! — Я отступила, ее крик пронзил мои уши. — Убирайся с глаз моих!

Я выскочила из кухни, спеша убежать от нее и этого гнетущего чувства. Оно распространялось внутри меня, эта чернота, эта тревога, и я больше не могла находиться с ней в одном доме. Мне нужно было бежать.

Я схватила свои кроссовки и куртку, но далеко уйти не успела, потому что как раз, когда я выбежала на крыльцо, она бросилась за мной.

— Куда ты? Возвращайся сюда, тупая пизда!

Я повернулась на каблуках, чтобы встретиться с ней, и увидела, как она бросилась на меня с бурбоном в руке. Я отшатнулась, испугавшись ее.

— Тебе нельзя выходить из дома так поздно! Ты пойдешь в свою комнату и будешь там сидеть. Ты меня слышишь?! — Она кричала так громко, что я была уверена, что все соседние дома вокруг нас могли ее услышать. Это был не первый раз, когда она устраивала сцену, но это не сделало ситуацию менее унизительной.

— Нет! Я не могу находиться в одном месте с тобой. Я ухожу!

Я обернулась и сделала несколько шагов, едва заметив, как Хейден и Блейк наблюдают за нами со своего двора, когда бутылка пролетела в нескольких дюймах от меня, рухнув рядом с моими ногами на землю. Я отскочила в сторону, вскрикнув, и в ужасе посмотрела на нее. Я не могла поверить, что моя собственная мать бросила в меня бутылку. Нет, нет, нет.

— Если ты уйдешь, ты больше не моя дочь, Сара! — Сказала она эти жестокие слова, определенно не в первый раз.

Это всегда было больно. Все так чертовски болело, когда у нее были эти агрессивно-пьяные эпизоды, и я не могла этого вынести. Я взглянула на Хейдена, который наблюдал за мной, и почувствовала себя еще более униженной, потому что он стал свидетелем этого. Он хотел этого.