Чудовищный бизнес леди попаданки - Даша Семенкова

Он взглянул на меня снисходительно. Как бы намекая, что на такую глупость и обижаться не стоило.

— Да, я люблю своих родителей. Прислушиваюсь к их советам, стараюсь лишний раз не доставлять им хлопот и огорчений. И нисколько этого не стыжусь, напротив, горжусь своей семьёй. А что, у тебя было иначе?

— Ну...

Своими словами он меня просто обезоружил. И ведь искренне сказал, без позы, не задумываясь — как совершенно очевидное. Какие родители не мечтали бы услышать от детей подобное!

Избалованный богатенький сынок, капризный, грубый и скандальный... Но всё-таки для кого-то хороший мальчик Рэй. Благодарный и почтительный.

— Неужели не обратил внимания, из каких условий берешь невесту? Не догадался, как с Иви обращались в ее семье? — собралась наконец с мыслями.

— А я не про нее спросил. Про тебя, — сказал он неожиданно. Видимо, решил меня добить окончательно.

— Ух ты! Наконец официально признал, что мы с ней разные люди? И тебе даже не все равно, кто я такая?

— Мне не все равно.

— Погоди-ка, я, кажется, поняла. Силой уломать не получилось, решил пойти долгим путем? Обаяние включить?

Рэй ухмыльнулся и покосился на меня с насмешкой.

— К чему? Ты ведь уже мне принадлежишь, не хватало ещё выламываться и красоваться перед собственной женой. Помнится, ты все хотела договориться. Я и разговариваю.

Вот поросенок! Знаю я эту позицию: для чужих я душка, а со своими как угодно себя можно вести. Такое надо гасить в зародыше, пока из этого милого поросеночка не вырос матёрый, наглый, омерзительный боров.

21.2

— Факт заключения договорного брака вовсе не обязывает любить тебя по-настоящему. Я думала, что сумела донести эту мысль.

— Рано или поздно это произойдет. Природа потребует, — он вновь окинул меня снисходительным взглядом. — А по факту заключения брака других вариантов у тебя нет.

— Значит у тебя есть, а у меня нет?!

— Все так. У меня есть, а у тебя нет. Если не желаешь прослыть шлюхой.

— Я думала, тебе нравятся шлюхи.

— Мне не нравятся легкомысленные женщины, особенно те, кто считает замужество поводом пуститься во все тяжкие. Но мне также не нравятся грубиянки, не нравятся девицы, которые настолько самодостаточны, холодны и дерзки, будто у них вдруг выросли... — он вспомнил с кем разговаривает, закашлялся и продолжил: —...усы. С такими хорошо проводить время. Иногда. Но тех, кому они достались в жены, жалеют вслух и потешаются украдкой.

Он что, не понял на кого я намекаю? Наверняка ведь понял, выходит, нас обеих припечатал. Любовницу ещё и за спиной, а в глаза ей улыбается и ласковым голоском мурлычет. Мерзость какая.

— Посмотрела бы я, как такие слова при своей Бети произносишь. Что же связался с такой вульгарной особой?

— Леди Бетани далеко не вульгарна, даже такая неотёсанная девица как ты в состоянии это заметить. Но раз уж мы говорим откровенно: о ней мечтают, от нее теряют голову, из-за нее стреляются, ее вожделеют... Но не уважают. Она не из тех дам, кого ставят в пример дочерям и кого воображают на месте будущей супруги.

— Надоела? — догадавшись, изобразила я сочувствие.

Хотя в душе, как ни странно, сочувствовала как раз Бетани. Она конечно та ещё штучка, но это лицемерие и обвинение во всех грехах только ее, но ни в коем случае не себя любимого, просто отвратительны.

Рейнер снова мне разонравился. Лучше бы о лошадях поговорили, нормально же все начиналось...

— Она прекрасна. Мне невероятно повезло, — произнес он как по заученному. Но если вспомнить, с каким пылом бросался ее защищать в первые дни... Небо и земля просто. — Ты не представляешь, как чудесно мы с ней проводили время, но здесь, в этой глуши, нам решительно нечем заняться.

— Рассказывай! — хохотнула я, намекая на их непристойные занятия, и почувствовала, как он недовольно на меня уставился. — На дорогу смотри, в столб врежешься.

— В какой столб?.. Да ну тебя. Я было на миг подумал, что в тебе есть что-то человеческое. Что нормально поговорить с тобой можно.

— Не нравится — не говори. Мамочку что ли себе нашел? Выдумал тоже, живой жене на любовницу жаловаться.

— Мертвой жене тем более жаловаться бесполезно. Мне до сих пор иногда кажется, что она... Как бы помягче выразится... Немного слабовата умом.

— Сам дурак, — огрызнулась я, обидевшись за Иви ещё сильнее, чем если бы меня оскорблял. — Но ты прав, не о чем нам разговаривать и незачем.

— Вот и молчи.

— Вот и молчу. И зачем вообще меня туда тащишь? Сам бы справился, все равно тебе нечем заняться.

Рейнер промолчал. Нарочно, конечно, и не смотрел больше в мою сторону. И всё-таки сидели мы с ним бок о бок, дорога была дальняя. А я могу быть очень терпеливой, если нужно. Особенно когда дело касается воспитания мужчин.

Как я и ожидала, он не выдержал первым.

— Ладно, я готов признать, что немного погорячился.

— Какая прелесть! И в чем же?

— В том, что представлял себе будущую жену чем-то вроде заводной механической куклы, которую можно извлекать из чулана когда понадобится, а в остальное время забывать о ее существовании.

Удивительно циничное представление о браке! Хотя... Если бы мой последний муж, развод с которым меня здорово обогатил, вел себя как идеальная супруга из фантазий Рэя, тот брак продержался бы гораздо дольше.

Но с собой я так обращаться не позволю. Не на ту напал.

— И какой же ты сделал вывод, позволь узнать?

— Хорошую жену надо воспитывать под себя, — заявил этот нахал. — Я неверно истолковывал эту фразу. В узком смысле.

— Рэй, если продолжишь в том же духе, я вышвырну тебя из экипажа, — предупредила совершенно серьезно. Шовинист хренов.

— Ты не умеешь править лошадью. Не беспокойся, все не так страшно, как казалось на первый взгляд. Если научишься носить красивые платья и держать язык за зубами, издали сойдешь за леди. Осанка у тебя хорошая. Умеешь взять нервы в узду, я видел. А это весьма ценное качество.

— Спасибо конечно за комплимент. Пусть и сомнительный, — вздохнула я украдкой и решила всё-таки произнести вслух. — Я бы предпочла, чтобы из-за меня теряли головы, стрелялись и вожделели.

На этот раз Рэй развернулся ко мне всем корпусом. Брови его удивлённо приподнялись, он посмотрел на меня так, словно впервые увидел. И вдруг расхохотался в голос.

— И ничего смешного, — огрызнулась, скрестив руки на груди. Попытка принять грозный вид лишь вызвала новый взрыв смеха.

— А по-моему