Притворись моей любовью - Карина Семёнова

Вечером Рудио засобиралась на девичник. Так она называла собрание женского клуба «Хохотушка». Его создали совсем недавно в пику официальному женскому клубу Академии «Молли Квин», названному так в честь его основательницы. Поговаривают, что эта самая Молли была той ещё стервозой, и с её подачи в клубе без зазрения совести принято обсуждать — и осуждать! — всех и вся, особенно тех, кто не владеет кругленькой суммой, чтобы вступить в клуб. Именно оттуда выходят самые обидные и язвительные сплетни. Конечно, раз этот клуб для богатых и родовитых, мне следовало вступить в него, но я этого так и не сделала. Впрочем, не вступила я и в «Хохотушку». Мне очень хотелось, ведь там много знакомых и подружек, да и Рудио так заразительно весело рассказывала о «Хохотушке», но я сомневалась, что это верный шаг для меня как для будущего правителя.

А разве сейчас это имеет смысл? Я то ли вот-вот выйду замуж за нелюбимого и проведу всю жизнь в степях, то ли выступлю против воли отца и традиций племён. Оба варианта безрадостны. Безысходность колючкой зашевелилась внутри, мучая мою мятущуюся душу. Я подавила вздох и, пока не передумала, твёрдо сказала:

— Рудио, я с тобой. Долой прошлые ограничения.

Подруга захлопала в ладоши и с криками «наконец-то» стала закидывать меня блузками с открытой спиной.

— Переодевайся! — скомандовала она. — Вдруг мы захотим полюбоваться твоими крыльями.

— Никаких крыльев. Я просто посмотрю что да как.

— У-у-у, какая ты скучная. А как же свобода, риск и зов приключений?

— Какой зов приключений? У вас там женский клуб или поход в горы?

— Клуб-клуб. В основном мы болтаем, пьём чай и едим конфеты.

С волнением я вошла в уютную комнату на первом этаже, выделенную комендантом Камнегрызом под нужды клуба. Но переживала я зря: все отнеслись ко мне тепло. Никакого официоза и тщательного рассматривания. Многих я знала, с некоторыми дружила. Оказалось, что сегодня празднуется гномий Осенний праздник, и похороны Галгалеи никого не остановили. Гномочка Нанонна-Кир вручила мне чашку чая и тарелочку с гномьим традиционным блюдом — разноцветным съедобным мхом, сделанным из бисквита. На подиуме у стены девушки задорно отплясывали народный танец, похожий на беспорядочные скачки вперёд-назад. Больше всех веселилась оркиня, и от её прыжков, кажется, стёкла дрожали. Рядом гномочки проводили обряд. На специально подготовленном месте незамужних девушек на выданье обсыпали сахаром, чтоб женихи к ним прилипли.

Под дружный смех Рудио присоединилась к гномочкам.

— Прилипните, женихи! Побольше, побольше сыпьте! — требовала она.

Рудио закидали сахаром так, что я даже не представляю, как она отмываться будет. Наша ванная рискует вечером превратиться в сиропную лавку.

Я устроилась за маленьким столиком в углу, наблюдала, как чудит подруга, когда перед лицом распустился зелёным бутоном огонь. Сквозь холодное полупрозрачное пламя проступили очертания письма. Сердце забилось чаще, ведь к услугам такой дорогой почтовой магии прибегают только при важных и срочных случаях. Я протянула руку, взяла письмо, и пламя тут же погасло. Вокруг столпились удивлённые девушки, но я почти не видела и не слышала их: на конверте ветвились тонкие голубые линии, складывающиеся в замысловатую вязь, — личную печать отца.

Глава 46

Доментиан

Следовало найти Брама и убедить помогать мне и дальше. Я даже готов был милостиво признать, что он не прав, и принять его извинения. Снизошёл до того, что пошёл в башню Кадума, но его и там не оказалось. Может, эта Шантиль окончательно свела его с ума, и он в облике бейтира носится по округе? Бегать и искать Кадума по всей Академии мне гордость не позволяла, поэтому я отправился восвояси.

Никто не вопил о том, что в Академии завелась непонятная зверюга, поэтому версию с бейтиром я отмёл. В основном по коридору топали взбудораженные студенты и по секрету всем встречным рассказывали, что Мымра превратилась в призрак. В орущий, визжащий истерящий призрак.

Теперь и третья башня была занята — в неё поселили фиолетового пижона, а учитывая звериный слух дроу и привычку не спать, заявляться туда опасно, тем более одному. Уже не говоря о том, что подземелья Академии давно заброшены. Мне необходим был сообщник. Как жаль, что я так не вовремя потерял единственного соратника! Андреаса, что ли, подрядить. Так это надо пять Андреасов, чтобы одного Брама заменить.

Искать планы подземелий СУМРАКа времени не было. «Пока лечу до Хаоса, пока договариваюсь со старым демоном, пока жду. Слишком долго, и гарантий никаких. Скорее всего, таких планов вообще не осталось, иначе бы демон отдал их мне, — размышлял я.

После недолгих колебаний наведался в библиотеку Академии. Надежда, что там сыщется нужная информация, была минимальна, но стоило воспользоваться и этой возможностью.

Едва я вошёл, навстречу выскочило несуразное оранжевое убожество. На поверку оно оказалось носком-фамильяром библиотекаря — старого ворчливого гоблина Странцелиста. Носок принялся что-то там бубнить, но я просто переступил через него и направился к полкам.

Из-за стола поднялся библиотекарь, из-под тяжёлых насупленных бровей проводил меня хмурым взглядом, но смолчал. Ему же лучше. Спрашивать у него я ничего не стал, нашёл нужный раздел сам, но ничего полезного не обнаружил. В основном сведения об основании СУМРАКа и истории факультетов.

Мерцание в дальнем углу привлекло внимание. Там под желтоватыми пульсирующими куполами на высоких подставках располагались книги. Я подошёл ближе. Оказалось, что здесь под магическими защитными сферами хранились самые дорогие и уникальные книги. По-настоящему антикварных томов среди них не было, но некоторые и меня заинтересовали. Особенно «Редкие заклинания Кеалмэ и артефакты» в тёмно-коричневой с золотым тиснением обложке. Ценное издание, одно из самых первых. В моей коллекции такого нет.

Я улыбнулся. Если подвернётся возможность, прихвачу с собой, когда буду сбегать из Академии. Я скосил глаза в сторону библиотекаря и его носка-фамильяра, неотступно следивших за мной. Они наверняка здесь день и ночь. Кажется, кража без жертв не обойдётся. Ну и ладно, найдут нового библиотекаря, и без этого носка ужасного цвета. Из-за Галгалеи вот никто не расстроился, и тут переживут.

Я вернулся к себе, намеревался перебрать вещи и определить, что нужно для предстоящей вылазки, как в коридоре загрохотали шаги, и дверь сразу распахнулась. В комнату ввалился Кадум, мрачный и взъерошенный. Но хоть одет прилично в кои-то веки.

«Сам явился. Чудесно!» — вспыхнула мысль, но говорить это я не собирался. Сперва надо было возмутиться.

—