Десять лет с драконом - Юлия Александровна Пульс

я тебя понимаю. Эта женщина… – Зельда наклонилась ближе. – Мы с матерью Сезара дружили с детства, а ты ведь знаешь, что она увлекалась магией, – я кивнула, это увлечение загнало ее в могилу и лишило Даркара силы. – Она как-то рассказывала, что существует старинный ритуал, забытый многими, но известный немногим. Ритуал укрытия! Он позволяет замаскировать магическую принадлежность дракона, сделав его практически невидимым для книги гнезда. Но… это не полное изгнание. Он останется частицей рода, но будет скрыт. Его магическая сила будет подавлена, задремлет, но не исчезнет полностью. И он будет уязвим. Очень уязвим. – Она вздохнула, руки ее сжались в кулаки. – Перед смертью она отдала мне рукопись, где расписаны все редкие ритуалы, которые ей довелось найти в Граяне. Для его проведения понадобятся редчайшие ингредиенты. Я сейчас не вспомню какие, но могу посмотреть.

– Я помню, к чему привели эксперименты Илены, – я тяжело вздохнула, вспоминая ее милое лицо на портрете. – Надо хорошо подумать.

– Страшно представить ярость Даркара, когда он поймет, что сын отказался от его рода, чтобы жить с тобой, – ее пальцы крепко сжали ножку бокала.

– Тогда он меня точно убьет, – я нервно хохотнула, но крепко задумалась над предложением Зельды.

Глава 25

Мы с подругой еще долго обсуждали события дня. Сидели в моих покоях, пока все гости не разъехались. А когда пришло время и ей возвращаться домой, нехотя распрощались. Поместье опустело и стало тихо. Я зашла к Сезару, который уже спал. Поцеловала его на ночь и спустилась в кухню, чтобы выпить чашечку травяного чая. Ллойд в одиночестве сидел за столом, обнимая руками фарфоровую чашку. Аромат трав витал в воздухе, окутывая приятным амбре пространство.

– Как все прошло? – я осторожно села рядом, стараясь не потревожить его хрупкое спокойствие.

– Хорошо, – устало прошептал Ллойд, не отрывая взгляда от чашки.

Я подтянула к себе вторую и наполнила ее чаем из заварника. Аромат мелиссы и ромашки паром ударил в нос.

– Когда свадьба? – спросила я, чувствуя, как напряглись все мышцы тела.

Ллойд вздохнул и звук получился тяжелым, как вздох старого дуба.

– Не скоро, – он, наконец, поднял на меня взгляд, и в его глазах я увидела не просто усталость, а глубокую печаль.

– Я все испортила, да? Нерисса не… – тихо сказала, отпивая из своей чашки.

Чай приятно обжигал горло, но не мог отогнать тревогу, которая вдруг поселилась в душе.

– Не нужна мне Нерисса. Я уже давно люблю другую, – поразил он меня признанием настолько, что я на миг забыла, как дышать.

– Другую? – прошептала и слова застряли в горле комом.

Ллойд кивнул, его взгляд был прикован к каменному очагу, где потрескивал огонь, словно отзеркаливая хаос внутри дракона. Тишина повисла между нами, густая и липкая, как смола.

– Мне было всего пятнадцать…

Он встал и медленно подошел к окну.

– Ты появилась на балу, как луч света в темном лесу…

Я смотрела ему вслед, чувствуя, как голова кружится от неожиданности и внезапно нахлынувших эмоций. Его слова были как осколки разбитого зеркала, отражающие истину, которую я упорно не хотела замечать.

– Невероятно красивая и обаятельная. В сопровождении Даркара, которого я возненавидел в ту же секунду за то, что моя мечта отныне принадлежала ему. Уже тогда я понимал, что ты никогда моей не станешь. Ты… так смотрела на него… с такой нежностью, такой… покорностью. Я чувствовал себя лишним, призраком, наблюдающим за чужим счастьем. Казалось, вся моя жизнь уместилась в тот один вечер, в тот один взгляд, украденный у тебя, но оставшийся со мной навсегда. Я помнил каждую деталь: блеск твоего изумрудного платья, как солнечный зайчик, игравший на его ткани, нежный румянец на щеках, легкий аромат духов. Даже запах Даркара прочно въелся в мою память, как напоминание о собственной бессильной ярости, – он повернулся ко мне с полными печали стальными глазами.

Отошел от окна и медленно опустился на стул, руки его безвольно повисли между коленями.

– Я пытался забыть тебя, – шептал он, а голос срывался, словно струна на старом инструменте. – Но шли годы, я рос, мы все чаще встречались на торжествах. Это было невыносимо. В двадцать я уехал из резервации и бросился в водоворот приключений, пытался найти забвение в путешествиях. Но везде и всюду я видел тебя. В лице каждой девушки, в каждом свете заходящего солнца, в каждом лепестке розы… Это было проклятие и благословение одновременно.

Он замолчал и я подошла к нему, не зная, что сказать, что сделать. Сердце разрывалось от сострадания и какого-то странного недоумения. Столько времени прошло. Юношеские чувства обычно угасают с возрастом.

Я нежно коснулась его руки и она оказалась холодной, как мрамор. Я ощутила исходящую от дракона дрожь.

Никогда бы не подумала, что Ллойд испытывает ко мне подобные чувства. Никогда не замечала его интерес ко мне, как к женщине. Разве можно столько лет держать это в душе и никак себя не выдать? Вспомнилось, как я гадала, почему он ко мне так добр и во всем помогает вопреки старшему брату. Вот и ответ!

– Прости за это признание, – его голос окреп, обретя стальную твердость.

Я молчала, рука все еще лежала на его, ощущая ледяную пульсацию кожи дракона. Столько лет молчания, столько лет невысказанной любви – это не просто тяжелый груз, а титанический подвиг самоконтроля.

– Ты всегда была… недосягаемой. Даркар стоял между нами, как непреодолимая стена. И я молчал, потому что боялся потерять даже крохи того тепла, что ты мне дарила при встрече. Твоя дружеская привязанность была для меня… целым миром, – Ллойд поднял на меня глаза, и в них я увидела не юношескую страсть, а глубокую, мудрую печаль, прошедшую сквозь огонь и воду. В них не было упрека, лишь тихая, бесконечная тоска и немая просьба о взаимности, запертая на ключ в его сердце. – Когда я узнал, что он тебе изменил, это был самый счастливый день в моей жизни. И теперь, когда я рассказал тебе правду, я чувствую… облегчение. Пусть и надежды на взаимность мало.

Я осторожно взяла его руку в свою, на этот раз почувствовав не только холод, но и едва заметное тепло, пробивающееся сквозь ледяную броню.

– Я сожалею, Ллойд, что не замечала, – сжала его ладонь сильнее.

Тепло, робкое и нежное, как первый весенний цветок, пробивалось сквозь лед, растопляя годами