Запрет на браки в Чосоне. Том 2 - Чхон Чжихе

Хон смотрел на происходящее с благоговейным восторгом. Зрелище завораживало.

– Как вам? Красиво, правда?

– Откуда ты вообще все это знаешь?

– Неужто вы забыли, какой я разносторонне начитанный человек? – с улыбкой ответила Соран. – Это, Ваше Величество, называется цветочный чай.

Соран разлила цветочный чай по двум чашкам и передала одну Хону. Они молча наслаждались ароматом и вкусом напитка. Исходящее от него тепло разливалось по всему телу, и казалось, будто цветочный аромат проникает в каждую клеточку. На лице короля Хона расцвела теплая улыбка.

– Ах, как можно быть такой прелестной?

Поставив чашку, он внезапно притянул Соран к себе и обнял, будто больше не мог сдерживаться.

Затем последовал легкий, но чувственный поцелуй. Казалось, король пытался ощутить вкус чая, оставшийся на ее губах. Он долго наслаждался теплом ее прикосновений.

– Ваше Величество, вы помните нашу договоренность? – тихо напомнила Соран, слегка отстранившись, чтобы не дать ему углубить поцелуй.

– Договоренность? О какой договоренности речь? – спросил король Хон, притворяясь, что ничего не понимает.

– О том, что мы будем соблюдать приличия.

– Не понимаю, о чем ты. Цветочный чай оказался настолько сладким, что я просто хотел забрать его остатки с твоих губ. Хотя постой-ка… кажется, на кончике языка еще осталось немного…

С этими словами он вновь наклонился к Соран и нежно поцеловал. Соран со смехом попыталась отстраниться, но вскоре ответила на поцелуй, закрыв глаза. Казалось, счастье, подобное цветам в этом чае, расцветает в их сердцах.

Разорвав поцелуй, они долго смотрели друг другу в глаза, словно не веря, что их любимый человек действительно находится рядом.

– Сегодня такая хорошая погода. Может, откроем окно и посмотрим на звезды? – тихо предложил Ли Хон.

Они открыли окно, но внезапно подул холодный ветер, и Ли Хон быстро накинул на них с Соран толстое одеяло. Согревшись в объятиях короля, Соран снова ощутила блаженное счастье. Разглядывать звезды, указывая друг другу на яркие точки на темно-синем небе, и шептаться о разных мелочах оказалось удивительно веселым занятием.

Вдруг, словно вспомнив что-то важное, король Хон спросил:

– Соран, я давно хотел задать тебе один вопрос…

Она подняла на него свои большие, как у олененка, глаза.

– Как прошло твое детство?

На мгновение ресницы Соран задрожали. Вопрос казался естественным – ведь всем хочется знать прошлое того, кого любишь. Однако Соран не нашла что ответить. Когда-то она солгала Синвону, сказав, что выросла в нищете. А теперь… теперь она растерялась.

Наконец, слегка запинаясь, она все же ответила:

– Я росла в теплых объятиях своей матери. Она была очень мудрой женщиной. Я совсем на нее не похожа.

Соран вспомнила свою покойную мать, госпожу Ким. Одно лишь слово «мать» заставило глаза тут же наполниться слезами. В памяти всплыли времена, когда она была Е Хёнсон, окруженная безграничной материнской любовью. Эти воспоминания жгучей болью отозвались в сердце.

– Нет-нет, порой я поражаюсь твоей сообразительности. Мне кажется, что пошла в свою мать, – сказал Ли Хон, задумчиво глядя на нее.

В его глазах светилось неподдельное любопытство. «Как выросла моя возлюбленная? Какой была ее жизнь?» Эти вопросы терзали его душу.

– Судя по всему, в детстве ты жила в достатке. Как же получилось, что ты стала странствующей гадалкой?

Этот вопрос застал Соран врасплох. Правда была в том, что после смерти родной матери на ее место пришла мачеха, которая выгнала Соран из дома. Оказавшись на грани гибели, она была спасена стариком Кэи. Так и начался ее путь гадалки. Но Соран не могла об этом рассказать. Поэтому, потупив взгляд, она пробормотала:

– Просто однажды я открыла в себе дар предвидения.

Раньше она могла без зазрения совести лгать и легко выдумать что угодно, но больше ей не хотелось лгать Ли Хону.

– Правда? И каково это – почувствовать в себе дар?

Вопросы продолжали сыпаться один за другим, и Соран просто замолчала. В прошлом она бы привлекла всю свою изобретательность, чтобы дать ему ответ, но теперь все, что ей оставалось, – это уклончиво менять тему.

– Давайте не будем говорить о моем даре, – тихо произнесла Соран. – Ведь именно из-за него я не могу родить вам наследника.

После ее слов лицо Ли Хона омрачилось. Его слегка задело, что Соран, которая обычно щебетала, словно птичка, теперь избегала говорить о себе.

– А как прошло ваше детство, Ваше Величество? – заметив перемену в его настроении, Соран поспешила сменить тему.

– Ужасно, – коротко бросил король Хон.

Его лицо вновь посуровело. Видимо, у него тоже были воспоминания, которые он предпочел бы забыть.

– Мое прошлое насквозь пропитано предательством. Из-за измены близкого человека мне даже пришлось взять в руки меч.

Меч? У Соран задрожали губы. Несмотря на то что король говорил не о ней, у нее по спине пробежал холодок.

– Именно поэтому для меня нет ничего важнее доверия, – продолжил Ли Хон. – Мне отвратительно даже само слово «предательство». Хочешь, расскажу?

* * *

Наступил следующий день.

Король Ли Хон еще до рассвета отправился в кабинет, чтобы разобраться с накопившимися делами. Оставшись одна, Соран прибралась в королевской опочивальне и направилась к себе. Луна еще не успела скрыться за горизонтом, и ночной воздух был настолько холодным, что пронизывал до костей.

Вернувшись в свои опустевшие покои, она легла на холодную постель. На душе было пусто, словно в груди зияла огромная дыра.

«Из-за предательства близкого человека мне пришлось взять в руки меч».

Слова, сказанные Ли Хоном накануне вечером, вновь всплыли в ее памяти.

В детстве, когда его старший брат Ли Сок, который изначально должен был унаследовать трон, начал слабеть из-за болезни, многие придворные переметнулись к Ли Хону, видя в нем нового наследника. Но всякий раз, как состояние Ли Сока улучшалось, они, словно перелетные птицы, меняли свое мнение, возвращаясь на сторону старшего брата. Это предательство вызывало у Ли Хона отвращение.

Именно поэтому он почти не доверял словам придворных и находил утешение только в своей супруге, наследной принцессе Ан. Однако после ее смерти он остался в полном одиночестве и долгое время не мог никому доверять.

«Больше всего он ненавидит предательство».

Теперь Соран поняла, почему он так разозлился, узнав о ее намерении покинуть дворец.

Но ведь она столько раз лгала ему! Что будет, если он узнает? От одной лишь мысли тело пробирал озноб, а сердце болезненно сжималось.

Под тяжестью гнетущего чувства вины Соран никак не могла уснуть, сколько бы ни ворочалась с боку на бок. Так она просидела в одиночестве в темноте своей комнаты, пока не забрезжил свет нового дня. Лишь к тому