Сводные. Ты (не) можешь меня любить - Ника Лисицына

Медленно поднимаюсь, делаю неуверенный шаг, ещё один, и ещё. Хватаюсь за поручень на ступенях и помогаю себе подняться.

В руке тот самый камень. Мне он ещё наверняка пригодится.

Опускаю ручку, открывая входную дверь и медленно вхожу в дом…

37

Глава 37

Ольга…

Когда входим в дом, меня тут же швыряют на кровать так, что дух перехватывает.

– Ну вот мы на месте, – говорит лысый, скалясь в мою сторону.

Коротко осматриваю обстановку, стараясь зацепиться взглядом за что угодно, что поможет мне спастись, но перед глазами только старое кресло, пустой на вид шкаф и утюг на подоконнике.

Приподнимаюсь, прижимаюсь спиной к спинке кровати и волком смотрю на бандитов.

– Сань, ты же не против, если я первый её оприходую? – спрашивает лысый.

– Не против. Один хрен не до неё пока. Но вот позже…

Он смотрит на меня с такой лютой злостью, что я понимаю, за тот укус он мне точно отомстит.

– Тогда пойди погуляй пока, – лыбится лысый.

– Сперва помоги мне шмотки из тачки в гараж перенести, а потом развлекайся, – бросает Саня и едва не сплюнув в мою сторону, выходит из комнаты.

– Блядь, – выдыхает лысый. – Ты только меня дождись, хорошо, детка?! И я доставлю тебе массу удовольствия, – говорит и трёт пах, чтобы я точно поняла, о каком именно удовольствии он говорит.

Хочу плюнуть ему вслед, но сдерживаюсь, иначе он не станет ждать и ринется “дарить это удовольствие”. Сейчас мне нужно остаться одной, чтобы попытаться спастись.

Думать о Максе не хочу. Сразу слёзы наворачиваются. Поэтому я выбрасываю мысли о нём из головы, чтобы не мешали думать о приоритетном.

И когда я остаюсь одна, срываюсь с места и начинаю шарить взглядом по комнате.

Ничего примечательного здесь нет.

Разворачиваюсь спиной и на ощупь открываю одну за другой дверцы шкафа.

Пусто. Пусто. Сломанный карандаш.

– Чёрт, – выдыхаю я, и беру карандаш.

Чувство беспомощности давит с неимоверной силой. Оно как могильная плита обрушивается на меня и безжалостно плющит.

На глаза наворачиваются слёзы безысходности.

Кровать. Подхожу и бегло осматриваю её спинку.

В дальнем конце спинки обломанный штырёк.

Если не попробую использовать свой единственный шанс, возможно пожалею об этом.

Забираюсь с ногами и нащупав обломок, приставляю связанные руки.

С улицы я слышу голоса бандитов. Они что-то обсуждают, но что именно, я не могу разобрать. Стены дома толстые, кирпичные, да и через пластиковое окно не сильно-то и расслышишь.

Руки сводит от напряжения и боли, но я упорно продолжаю тереть верёвку о поломанную железку.

– Ш-ш, – шиплю, когда раздираю кожу. Жмурюсь и стискиваю зубы, стараясь не заскулить.

Верёвка чуть поддаётся. Чувствую, что она становится тоньше, пушится на местах разрыва. И это вселяет в меня надежду.

От напряжения закусываю губу. Больно. Очень.

Но вот входная дверь открывается и в комнату входит лысый. Костя, кажется.

– Ну что, не сильно без меня скучала? – спрашивает он, и я замираю, как пойманный в ловушку зверёк.

– Можно мне воды? – хриплым голосом прошу я.

– А потом в туалет попросишься? – фыркает он, стягивая с себя футболку и швыряя её на край кровати. – Ну уж нет.

– Пожалуйста, – умоляю я.

Замирает и смотрит на меня, поджав губы.

– Только учти, потом ничего не проси, поняла?

– Д-да, – киваю.

Бандит уходит, слышу его шаги по дому, а затем звук воды.

“Ну же, ещё чуть-чуть”, – стону мысленно, продолжая рвать верёвку об обрубок железки.

Совсем немного же осталось.

Неужели я так и не смогу освободиться?

Тяжёлые шаги возвращаются. Стону от бессилия. Из глаз от обиды слёзы льются.

– Пей, – говорит лысый, поднося стакан к моему рту.

Прислоняюсь губами к стакану и жмурюсь от усилия. Последний рывок, и верёвка разрывается.

От рывка бьюсь зубами о край стакана, и она расплёскивается, заливая мои глаза и щёки.

– Блядь! – вскрикивает лысый, убирая стакан в сторону, а я больше не жду.

Размахиваюсь сломанным карандашом и вонзаю его прямо в щёку ублюдку.

– Ш-ш-ш, – шипит он, вскакивая, но я тут же толкаю его, и спрыгиваю с кровати.

Ублюдок падает на пол и стонет, а я, не теряя времени, бросаюсь к выходу.

Успеваю сделать всего лишь несколько шагов, как его твёрдая рука хватает меня за щиколотку.

Спотыкаюсь, падаю, больно ударяясь грудью о пол. Весь воздух вышибает.

– Ты куда собралась, сучка? – рычит этот гад, подтягивая меня к себе.

Стараюсь пнуть, вывернуться. Но он заведомо сильнее.

Притянув меня к себе, приподнимается, нависая и за шкирку переворачивает.

Оказавшись спиной на полу, смотрю в его бешеные глаза. В щеке торчит карандаш, кровь льётся на подбородок и шею. Поистине ужасное зрелище.

– Думала сбежишь от меня, сучка? – рычит он, разрывая на мне блузку.

– Пу-сти, – стону я, отталкивая подонка.

Хлёсткий удар по щеке. Искры из глаз сыплются.

– Вот и всё, тварь, теперь поспокойнее будешь, – шипит он на меня, и схватив за ворот, вздёргивает меня с пола и тащит к кровати.

Голова кружится. Я словно кукла, которую ненавидит жестокий хозяин.

Во рту солоноватый привкус крови, и на этот раз я точно знаю, она моя.

– От меня ещё ни одна падла не уходила, – скалится он.

Подтащив меня к кровати, снова швыряет, и тянется руками к ширинке. Но не успевает он её расстегнуть, как за его спиной вижу Макса…

Он заносит руку и резко опускает её на голову бандиту. Но тот только дёргается в сторону от удара.

– Ах ты мразь, – ревёт лысый, обернувшись.

Он хватает Макса и швыряет его с силой в шкаф.

Боже, нет. Только ни это.

Срываюсь с кровати, и бросаюсь к окну. Утюг, здесь есть утюг!

Хватаю “оружие” и оборачиваюсь.

В этот момент лысый вытаскивает из чехла на поясе нож, и ударяет Макса в живот.

С криком ярости бросаюсь на громилу. Ударяю куда придётся. Один удар, второй, третий.

Утюг рассыпается на кусочки. А этому громиле всё нипочём.

Запрыгиваю на его спину и вцепляюсь зубами в ухо. Слышу хруст.

Взревев от боли, громила отшатывается от Макса, краем глаза замечаю, что руки Макса в крови, он обхватил лезвие ладонями, не позволяя себя пырнуть.