40 способов сказать «Прощай» - Донна МакДональд

Я отхлебнула и притворилась, что мне все равно. Ну, мне на самом деле было все равно. Но после бессонной ночи, которую я провела, ворочаясь с боку на бок и вспоминая ощущения его пресса под моими пальцами, утром по отношению к нему я не была настроена дружелюбно.

— Аран становится лучше, когда она выпивает первую чашку, — сказал он Кэти, которая хихикнула в ответ.

Наблюдать за ними было еще хуже, чем за тем, как хихикающая бариста флиртует с Конном.

— Твой сосед по комнате к нам присоединится? — спросила Кэти в своей обычной манере.

— Конн был в душе, когда я спускалась вниз. Мы уйдем, как только сможем.

— Не уходи из-за фей. Вместо них я предпочла бы твою компанию.

Я была угрюмой и молчаливой, когда улыбающаяся Кэти ушла, чтобы принести нам завтрак.

— Какие феи? — спросил Расмус.

Кэти готовила превосходный кофе. Выпив полчашки, я сразу почувствовала, что просыпаюсь.

— У нее остановится семья фей. Этот дом — ее заведение типа «постель и завтрак». В Ирландии мы называли такие заведения постоялыми дворами. Кэти — хозяйка гостиницы.

— Что она за маг?

— Я не могу обсуждать ее способности. Скажу лишь, что она была подругой Конна задолго до того, как я узнала об их существовании. И мы оба защищаем ее личную жизнь.

— Она такая же ведьма, как и ты?

— Нет, и перестань гадать. В Америке нет таких, как она. Она не демон.

Кэти вернулась в комнату. Она посмотрела на Расмуса, расставляя тарелки на стол.

— Я банши. Если ты работаешь с Аран и Конном, я не против, чтобы ты знал.

Мой рот скривился.

— Ты ждала шесть лет, чтобы рассказать мне, кем ты была, но рассказала об этом охотнику на демонов после одного короткого разговора. Не хочешь объясниться, банши?

Кэти бросила в мою сторону злорадную ухмылку.

— Твой оптимизм передался и мне, Аран из рода Дагды. Теперь я гораздо больше доверяю людям.

— Да, я заразительный оптимист. Люди постоянно используют это слово для описания моего приятного поведения, — ехидно заметила я.

Расмус расхохотался.

— Ты такая угрюмая до того, как выпьешь свою чашку кофе. Ты когда-нибудь просыпалась с улыбкой на лице?

Кэти улыбнулась еще шире, переводя взгляд с одного из нас на другого.

— Для меня это звучит как предложение, Аран. Возможно, прошлой ночью ты поселила в подвале не того человека. Тебе следовало заставить Конна спать внизу.

Я хмыкнула в ответ на ее поддразнивание.

— А Расмус, поместился бы в ту кровать, которую ты мне выделила? Конн спал в собачьем обличье после того, как посреди ночи свалился со своей койки.

Кэти замерла.

— Он все еще в собачьем обличье? Не знаю, есть ли у меня собачий корм. Я приготовила для него такую же тарелку с едой, как и для тебя.

Я выпрямилась на стуле.

— Конн решил пока побыть человеком, но я отдам тебе сто долларовую купюру, которая лежит у меня в кармане, если ты принесешь ему миску собачьего корма.

— Нет, я не могу этого сделать. Я слишком дорожу своим покоем, чтобы специально его раздражать, — сказала Кэти, прежде чем вернуться на кухню.

Разочарованно вздохнув, я принялась за свой завтрак. Я съела три кусочка, прежде чем поняла, что Расмус вместо того чтобы есть, наблюдает за мной.

— Ну, что еще? — спросила я, когда это стало действовать мне на нервы.

Он облокотился на стол.

— Ты всегда такая?

— Ты имеешь в виду мою сварливость, мою любовь подшучивать над Конном или то, что я настаиваю на защите своих друзей?

— Да, — ответил он со смешком.

Я развела руки, все еще держа в одной из них вилку.

— Что видишь, то и получаешь, Расмус. Я не из тех женщин, которые говорят одно, а чувствуют совсем другое. За последние несколько лет, прожитых в уединении, я стала немного более сдержанной. Раньше ты бы сказал, что я никогда не встречала незнакомцев. Теперь, я превратилась в полную противоположность Кэти и стала еще более недоверчивой.

— Тогда спасибо, что не отказалась от меня.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, подцепляя вилкой еще яиц. Кэти превосходно готовила.

— Я помню все наши разговоры. В моем нынешнем состоянии мне кажется, что я изменил мнение о сотне вещей, но не думаю, что это так.

Мужчина все еще не мог заставить себя просто извиниться за то, что вел себя как придурок. Простого «Прости» было бы достаточно, но нет, ему нужно все хорошенько обдумать, а затем объяснить мне.

Я вернулась к своей еде.

— Демонское принуждение действует незаметно. Они не хотят, чтобы ты знал, что оно когда-либо делалось. Побуждения, которые оно вызывает, действуют на тебя медленно, а когда рассеиваются, остается только легкая форма замешательства. Ты не сделал мне ничего ужасного, Расмус. Мы ссорились, но я не держу зла.

— Я направил на тебя электрошокер.

— Да, это был первый раз, когда я почувствовала страх, глядя на твой пах. Второй раз был вчера.

Его широко раскрытые глаза дали мне понять, что Расмус совершенно не понял шутки.

— Я бы ничего тебе не сделал, если бы меня кто-то не заставил. Я не такой человек.

Откусив кусочек, я усмехнулась, прежде чем проглотить.

— Да, я знаю… я дразнилась. Преодолев первое побуждение, я поняла, что ты был всего лишь инструментом.

Когда его губы сжались, я поняла, как он воспринял мои слова. Я не смогла удержаться от смеха, увидев, что он неправильно меня понял.

— Это не то, что я имела в виду. Я имела в виду, что тебя использовали против твоей воли.

Расмус зарычал на меня, как разъяренный пещерный человек. Почему мужчины так поступают? Даже Конн так делает, когда я перестаю слушать, если он впадает в подробности.

— Я помню все, что я сказал тебе с того момента, как мы встретились в коттедже. Чего я не помню, так это того, что я был с той женщиной, которая говорит, что носит моего ребенка. В этом мало смысла.

— Потому что ничего из того, что ты помнишь с ней, никогда не происходило, — сказал Конн, опускаясь на стул рядом со мной.

— Доброе утро, — сказала я ему.

Он заглянул в мою чашку с кофе.

— Это твой первый кофе?

— Да, но он крепкий…, и я в хорошем настроении. Ты в безопасности.

— Что значит, ничего не случилось? — спросил Расмус, уставившись на него.

Конн улыбнулся, когда хозяйка поставила перед ним тарелку с едой, и