Хозяйка проклятой деревни - Данта Игнис

Адмирал уже стоял, шатаясь, меч в руке дрожал, но рубил троганов с прежней яростью. Каждое движение  – боль, каждое слово заклинания  – хрип. Но он не смотрел в мою сторону. Даже когда я, беспомощная, ловила его взгляд сквозь пелену слез.

Троганы нескончаемым потоком лезли из прорывов, как мерзкие тараканы из щелей ветхого, гниющего дома. Илидан отбрасывал их сокрушительными волнами чистой магии, создавая вокруг себя пульсирующее поле силы. Его спина – алая, кровоточащая от раны, моей раны, – напрягалась до предела с каждым отчаянным взмахом меча, с каждым выплеском магической энергии. Я видела, как расширяется кровавое пятно на его одежде, как слабеют его движения, как бледнеет его лицо.

Умрет. Из-за меня умрет.

Я лежала, глотая сухую горькую пыль, смешанную с собственными слезами, и с ужасом наблюдала, как Илидан, истекая кровью, теряя последние силы, снова и снова бросается в гущу боя. Троганы плотным кольцом окружали его, их когтистые лапы тянулись к нему, их зловонные пасти щелкали в предвкушении. Но меч адмирала выписывал смертельные дуги, а магия взрывала землю под их когтями. Он сражался как демон  – красиво, страшно, обреченно.

И вопреки всему он побеждал. Медленно, но неотвратимо. Троганов становилось все меньше, их натиск ослабевал, а Илидан нашел в себе силы и направил ослепительный луч золотистой энергии в ближайший прорыв. Черная, пульсирующая язва на изуродованной плоти мира содрогнулась, затрещала и, словно нехотя, начала медленно, мучительно затягиваться, закрывая дорогу новым ордам чудовищ.

Глава 26

Золотистый луч, вырвавшийся из ладоней Илидана, почти сомкнул края рваной раны мира. Прорыв трещал, корчился, но поддавался его воле. Еще немного, еще одно усилие – и этот кошмар закончится. В моей груди, там, где только что бился страх, робко шевельнулась надежда, тонкая, как паутинка на ветру. Адмирал, мой адмирал, он справится. Он всегда справлялся.

И тут небеса расколол грозный рык, но не вой троганов, а нечто иное – могучее, древнее, от чего кровь застыла в жилах, а незримые цепи, сковывающие меня, показались вдруг невыносимыми. Четыре исполинские тени закрыли собой багровое зарево, что еще цеплялось за горизонт, бросив на поле боя гигантские пляшущие тени. Драконы! Их чешуя – рубиновая, сапфировая, изумрудная, аметистовая – сверкала в отблесках магических вспышек, как россыпь проклятых драгоценностей на бархате ночи.

Неужели помощь? Неужели древние стражи явились, чтобы помочь адмиралу?.. Сердце мое, истерзанное виной и страхом, на миг затрепетало безумной, отчаянной надеждой. Но эта надежда умерла, не успев родиться, раздавленная кованым сапогом реальности. Она рассыпалась пеплом, когда рубиновый гигант, не обращая ни малейшего внимания на остатки троганов, спикировал не на прорыв, а прямо на Илидана. Огненный шторм, вырвавшийся из его разверстой пасти, ударил рядом с адмиралом, опаляя землю, вздымая тучи раскаленного пепла.

Илидан, из последних сил удерживающий хватку на закрывающемся прорыве, непременно погиб бы, но успел отпрыгнуть в сторону. Золотой луч исчез, и черная язва мира тут же отозвалась злорадным пульсированием, готовая вновь разверзнуться во всю ширь.

«Нет!» – беззвучно закричала я, впиваясь ногтями в сухую землю, единственное, что я могла сделать в своем положении.

Изумрудный и аметистовый драконы последовали примеру своего собрата. Ядовитое облако, едкое и густое, окутало место, где стоял Илидан, а следом ударил сноп чистой, разрушительной энергии, взрывая камни и вырывая клочья земли. Адмирал выставил вперед руку и защитил себя едва заметной мерцающей золотым светом сферой. Она отражала потоки злой магии, защищая своего хозяина. Но долго ли этот щит продержится, учитывая, что Илидан полностью обессилен?

Сапфировый же дракон обрушил свое смертоносное дыхание на горстку воинов адмирала, что все еще отчаянно бились у второго, меньшего прорыва. Я видела, как их тела покрываются инеем, как они застывают в нелепых, изломанных позах, а потом рассыпаются ледяной крошкой под безжалостными ударами когтистых лап. Верные, храбрые… мертвые.

Илидан. Моя рана на его спине все еще кровоточила, темное пятно пропитало всю рубашку. Он отшатнулся от ядовитого облака, кашляя, задыхаясь. Его меч, казалось, стал неподъемным. Он пытался отмахнуться от огненных плетей, но силы явно оставляли его. Он был так слаб, так измучен, едва держался на ногах. О, боже, за что?!

Драконы кружили над ним, как стервятники над умирающей добычей, не давая ему ни единого шанса. Их рев смешивался с воем вновь оживших тварей, хлынувших из расширяющейся дыры в реальности. Илидан отбил неуклюжий удар лапы рубинового, высекая сноп искр своим мечом, но следующий удар хвоста сапфирового дракона отшвырнул его, как сломанную куклу. Он тяжело рухнул на землю, но я не услышала ни единого стона боли.

Он лежал там, на окровавленной земле, такой беззащитный, такой человечный. Рубиновый дракон медленно, с хищной грацией, опустился рядом, его огромная голова нависла над Илиданом, из ноздрей вырывались клубы дыма. Он занес лапу, увенчанную когтями размером с кинжалы, для последнего, смертельного удара. Конец. Это был конец. Из-за меня. Мое предательство привело его к этому. Слезы градом катились по моим щекам, смешиваясь с пылью и грязью. Бессилие, какое страшное, всепоглощающее чувство!

И в этот самый миг, когда надежды не осталось, когда сама смерть, казалось, занесла над ним свою косу, Илидан шевельнулся. Он закрылся мечом, отводя удар. Медленно, с нечеловеческим усилием, протянул дрожащую руку к ближайшему прорыву – к этой бурлящей, нестабильной язве, изрыгающей тьму и фиолетовые молнии. В его глазах была не боль, не страх, а какая-то жуткая, отчаянная решимость.

Чернильные, пульсирующие щупальца тьмы, испещренные фиолетовыми разрядами, рванулись из прорыва, словно голодные змеи, и обвились вокруг протянутой руки адмирала, впиваясь в плоть, проникая под кожу. Илидан дернулся, кости затрещали под напором чужеродной, неукротимой мощи. На его теле вспыхнули татуировки, которых раньше не было. Они светились зловещим фиолетово-черным светом, извивались, словно живые. Кожа, казалось, на мгновение потемнела, приобретая оттенок грозовой тучи, но это была скорее игра теней. Главное таилось не во внешности. Что-то изменилось внутри него, глубже. Я чувствовала это каждой клеточкой своего скованного тела. Холодная злая, чужеродная сила вливалась в Илидана, и прорыв, исторгая из себя эту мощь, начал стремительно закрываться, словно отдавая все, что имел. Второй прорыв последовал его примеру, пульсируя и сжимаясь, пока оба не исчезли, оставив после себя лишь мерцающее марево и запах озона.

Илидан поднялся. Уже не с той мучительной слабостью, что была мгновение назад. Он стоял прямо, и хотя кровь все еще сочилась из раны на