Это (не) измена - Галина Милоградская

семейные фотографии у них есть? Многие любят свои портреты во весь рост вешать, но у Ядвиги только пара картин. Возможно, уже убрала свидетельства брака, а может, из тех, кто не любит выставлять напоказ. Она кладёт букет на стол перед округлым диваном, выдыхает. Тревога скручивает внутренности в узел, готовлюсь к худшему.

— Я беременна, — роняет тяжело. Взгляд как у побитой собаки, больной, усталый, без надежды. — И я не знаю, кто отец ребёнка.

— Подожди… — в голове не укладывается. — Подожди, ты с Платоном, всё это время…

— Один раз, — морщится, как от боли. Паззл начинает складываться. Ублюдок! Неужели изнасиловал⁈ Ни разу не было повода сомневаться, что она может играть и в другие ворота, не такая.

— Прости, — выдавливает с мукой. Опускается на диван, моментально сажусь рядом.

— За что? Ты-то в чём виновата? — ребёнок — это что-то пока абстрактное, а Ядвига — вот она. Обнимаю, кладу голову на плечо.

— Я не хотела, я… — Ядвига начинает трясти, окончательно теряюсь. Сильная, уверенная в себе, сейчас рыдает горько, как маленькая девочка. Значит ли это, что теперь развода не будет? Даже если будет, что дальше? Что будет с нами? О детях я не думал, и если ребёнок мой, мы поженимся? А вдруг отец — Платон? Не представляю, что творится на душе Ядвиги, у меня полный раздрай.

— Я всё равно разведусь, — говорит, успокаиваясь. Вытирает слёзы и снова становится собой — собранной. — Но я хочу быть с тобой честной и пойму, если ты решишь всё закончить.

Закончить? Прямо сейчас? Нет, я не готов её отпускать, не так!

— Тест можно будет сделать только через месяц, не представляю, как его пережить. — Ядвига сцепляет руки в замок на коленях, холодно улыбается, меня морозом от этой улыбки пробирает. — Уверена, Платон воспользуется беременностью, чтобы отложить развод.

— Я… — чёрт, нужные слова вообще не идут. Ерошу волосы, совсем растерялся. — Ядвиг, я буду рядом столько, сколько тебе необходимо, но…

Твою ж!.. Я всё пытаюсь свыкнуться с мыслью, что у Ядвиги есть сын, с которым надо будет наладить контакт, а тут новый ребёнок, который, возможно, и не мой вовсе. Насколько хватит моей любви, чтобы чужого воспитывать?

— Я понимаю.

Всякой её видел уже: роскошной, деловой, страстной, теперь смотрю на домашнюю, в спортивном костюме, и желание защитить шкалит. От чего угодно, включая самого себя. Как ей можно причинить боль, да ещё и по собственному желанию⁈

— Дай мне время, хорошо?

— Время у тебя в любом случае будет и до теста, и после. Если что, под венец не зову, не бойся. — Ядвига усмехается.

Да, такие решения на эмоциях не принимаются. Пока не получается уложить новость о возможном отцовстве. Даже если бы сто процентов он был моим, подозреваю, ощущения были теми же: как по голове бревном приложили. Живот у Ядвиги громко урчит, смотрю на него, представляя, как начнёт расти. Там, внутри, уже кто-то растёт. Мурашки по коже.

— Надо поесть заказать. На тебя брать? — Ядвига берёт телефон и начинает шустро листать сайты с доставкой. От слёз не осталось и следа, если бы не покрасневшие щёки и слипшиеся мокрые ресницы, решил — показалось.

— Ты так отчётливо даёшь понять, что я должен уйти, — горько усмехаюсь. Правда горько — по-прежнему в меня не верит. Хотя я сейчас сам себе не верю.

— Нет, Егор. — Поднимает глаза. — Я очень хочу, чтобы ты остался, но только потому что сам этого хочешь.

Конечно, хочу, отдышаться только надо. Мчался к ней, сгорая от нетерпения увидеть, и сейчас ничего не изменилось. Несмотря на странный разговор, на новость, которую она вывалила, никуда от неё не собираюсь уезжать. Необходимая, желанная, любимая — всё по-прежнему, не разлюбить по щелчку. Только ребёнок от мужа может заставить её передумать, и дело не только в гормонах, хотя, говорят, они сильно меняют женщину. И так на вулкане жил, сейчас под жопой припекать начинает. С Ядвигой с самого начала так, но мы не ищем лёгких путей.

— Давай закажем пасту, я тут недавно открыл для себя один ресторан, хотел тебя сводить, но дома даже лучше.

В её глазах слишком много благодарности. Может, когда-нибудь и с любовью посмотрит. Кто же я для тебя? Страшно спрашивать, боюсь получить неправильный ответ. Жилетка? Поддержка? Новая любовь? Не думал, что таким стану, что вообще такой. Есть предел моим чувствам? Время покажет, пока просто делаю заказ и, пока Ядвига накрывает на стол, смотрю на неё, с лёгкостью представляя, как она делала это для семьи. Как готовила тут Платону. Как… Ощущение чужого присутствия нет-нет, да и появляется. В мелочах, которые самому себе объяснить не могу.

Про беременность больше не говорим, оба тщательно избегаем эту тему. Ядвига показывает фотографии с отпуска, делится впечатлениями, но слова пролетают мимо. Надо побыть одному. Подумать. Принять. Всё перевернулось с ног на голову: недавно боялся потерять, а теперь её словно от меня уносит.

— Тебе пора. — Ядвига резко обрывает себя на полуслове. Заметила, что я далеко. — Не на такой вечер рассчитывал, да?

Точно не на такой, хотя о сексе на супружеской кровати тоже особо не мечтал. Хотел забрать к себе, украсть до утра, вместо этого скомкано прощаемся, почти целомудренно целуемся. Стыдно, я как будто сбегаю, но, выйдя из дома, чувствую облегчение.

* * *

Ядвига

Наконец осталась одна. Хорошо, что Егор обо всём узнал, но я не дура, видела — тяготится, причём, всем и сразу. Новостью о беременности, тем, что мы у меня дома, тем, что ребёнок может быть от Платона… Чем больше думаю, тем больше понимаю, что мне нет никакой разницы, только бы здоровым родился. Малыш мой, точка. Как поведут себя мужики, не волнует. Не сейчас. К врачу уже записалась, попаду во вторник после работы. Встану на учёт. В среду у нас предварительное слушание, уверена — Платон потреплет нервы. Ничего, предупреждён, значит, вооружён. Я буду готова.

На удивление засыпаю быстро, просыпаюсь полностью отдохнувшей и даже с приподнятым настроением. Телефон молчит: и Платон, и Егор затаились. Смешно даже. По дороге к маме представляю, как объявлю эту новость. Нет, пока подожду, когда точно буду знать чей, тогда и скажу.

Напряжение между нами с Егором чувствую, как только вхожу в офис. На собрании он