Мой Неидеальный прынц - Наталья Тудаль

Тем временем я работала с тем, что было под рукой. Нашей «аудиторией» были слуги и стража. Я запоминала их имена, интересовалась их здоровьем (используя, разумеется, только «разрешенные» травяные чаи). Я заметила, что один из стражников, вечно хмурый детина, тайком рисовал на клочках пергамента. Я попросила Кристину передать ему через его сменного напарника несколько чистых листов и кусочек угля. «Льера заметила, что у вас талант», — сказала Кристина.

На следующий день этот стражник, проходя мимо, кивнул мне почти что с уважением. Мелочь? Возможно. Но из таких мелочей складывается репутация. Репутация не колдуньи, а внимательной и справедливой женщины.

Через неделю нашей «осады» брат Малахий, наконец, соблаговолил вызвать меня на первую беседу. Это происходило в нейтральном кабинете под надзором писца.

— Льера Мэриэм, — начал он, его черные глаза буравили меня. — Вы утверждаете, что ваши знания почерпнуты из книг. Но как простая девушка из рода Орвил могла постичь столь глубокие вещи?

Вот он, главный вопрос. Вопрос о моей «иной» сущности. Я была готова.

— Брат Малахий, — ответила я спокойно. — Невежество — не является добродетелью. Разве Господь не даровал нам разум, чтобы мы им пользовались? Моя мать, умирая, завещала мне стремиться к знанию. А в библиотеке моего мужа я нашла то, что искала. Разве это грех? Или грех — оставлять книги пылиться, в то время как их мудрость может облегчить страдания? Как, например, страдания от подагры.

Я сделала небольшую паузу, чтобы упоминание о подагре закрепилось в его сознании. Он не дрогнул, но я заметила, как его пальцы слегка пошевелились.

— Вы много говорите о страданиях, — парировал он. — Но ваши методы… они пугают людей. Они видят в них нечто… неестественное.

— Людей пугает все новое и непонятное, брат Малахий, — мягко сказала я. — Но разве задача Церкви не в том, чтобы вести их от тьмы невежества к свету разума? Я не колдую. Я просто… думаю. И учусь. И если мои скромные познания могут послужить на благо, я готова ими делиться. Например, я читала трактат о влиянии музыки на душевное состояние. Говорят, определенные мелодии могут усмирять даже самых буйных одержимых. Это могло бы пригодиться вашему ордену.

Я снова бросила приманку. Знание, которое может быть полезным лично ему. Его взгляд на секунду затуманился размышлением. Он был фанатиком, но не идиотом. Полезное знание было для него таким же инструментом власти, как и вера.

Беседа длилась еще час. Я не оправдывалась, не отрицала. Я наступала. Я говорила о пользе, о знании, о разуме. Я создавала образ не опасной еретички, а… необыкновенно умной женщины, чьи таланты расточаются понапрасну.

Вернувшись в свои покои, я была измотана, но довольна.

— Ну? — спросил Итан, встречая меня у двери.

— Я сыграла в его игру, но по своим правилам, — выдохнула я, падая в кресло. — Я не дала ему ни крючков, ни зацепок. Вместо этого я предложила ему сделку, которую он даже не осознал. Знание в обмен на снисхождение.

Льера Брошка оценивающе меня осмотрела.

— С ним это может сработать. Он видит в тебе не добычу, а сложную задачу. А умные люди любят сложные задачи. Они надолго занимают их ум.

Вечером, когда мы ужинали, ко мне подошел тот самый стражник-художник. — Льера, — пробормотал он, глядя в пол. — Спасибо за уголь. И… я слышал, вы разбираетесь в травах. У моей дочери… кашель.

Я посмотрела на него, потом на Итана. Он едва заметно кивнул.

— Расскажите мне о симптомах, — сказала я. — Я посмотрю, что можно сделать.

Это была еще одна маленькая победа. Не в зале суда, а здесь, в нашей золоченой тюрьме. Я больше не была для них колдуньей. Я стала… полезной. А в этом мире, как и в любом другом, полезных людей сжигают в самую последнюю очередь. Если сжигают вообще.

Глава 38

Наше затворничество нарушил стук в дверь — не привычный, тяжелый стук стражи, а легкий, почти изящный. В проеме возник не брат Малахий и не слуга, а человек в скромном, но безупречно сшитом камзоле. Он поклонился.

— Его Светлость, герцог Людвиг, желает нанести визит. Если льеры будут так любезны его принять.

Льера Брошка, шившая у окна, уколола палец. Итан, чистивший яблоко своим боевым кинжалом, замер. В воздухе повисло напряжение. Герцог. Здесь. Не на официальном заседании, а с «визитом вежливости». Это был либо очень хороший знак, либо очень плохой.

— Конечно, — сказала я, поднимаясь и стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Мы будем польщены.

Через минуту в нашу «гостиную» вошел герцог Людвиг. Без свиты, без охраны. Он был один. Его пронзительные глаза медленно обвели комнату, задержавшись на карте дворца, набросанной на обоях (я мысленно поблагодарила бога, что льера Брошка успела прикрыть ее гобеленом), на моем блокноте, на кинжале в руке у Итана.

— Итан, — кивнул он моему мужу. — Льера Брошка. Льера Мэриэм. — Его взгляд остановился на мне. — Надеюсь, с вашим размещением нет проблем? Дворец стар, но слуги стараются.

Его тон был светским, дружелюбным. И от этого стало еще страшнее. Это был тот самый «эффект сходства» на высшем уровне — он пытался создать иллюзию, что мы «свои».

— Все прекрасно, Ваша Светлость, — ответила я, делая реверанс. — Мы чувствуем себя… как дома. Почти.

Уголок его губ дрогнул. Он понял мой сарказм.

— Рад слышать. — Он опустился в предложенное ему кресло, отклавнив предложение вина. — Я пришел, чтобы лично убедиться, что с вами хорошо обращаются. И… послушать. Слухи, знаете ли, ходят самые невероятные.

Он не смотрел на брата Малахия. Он смотрел на нас. На меня. Он пришел не как судья, а как… тактик. Оценить обстановку. Понять, с кем имеет дело.

— Слухи — удивительная вещ, Ваша Светлость, — вступила льера Брошка, ее голос был сладок, как мед, и ядовит, как цикута. — Они, как мухи, липнут к чему попало. Но умные люди обычно судят не по слухам, а по делам.

— Совершенно верно, — согласился герцог, его взгляд скользнул по ней. — Но иногда дела… слишком необычны, чтобы в них можно было сразу поверить. — Он снова повернулся ко мне. — Мне, например, рассказали, что вы, льера Мэриэм, обладаете обширными познаниями. В самых разных… областях.

Вот он, главный вопрос, замаскированный под комплимент. Я сделала вид, что смущена.

— Ваша Светлость слишком любезен. Я просто… люблю читать. А в библиотеке моего мужа такие сокровища! Трактаты по медицине, архитектуре, сельскому