2.0. Крылья - Наталья Васильевна Крынкина

– Ну… Не на всё, – покачал головой Денис. – Весь июнь у тебя экзамены. Так что это я к тебе приеду и буду мешаться под ногами.

Она рассмеялась.

– А потом – да, я заберу тебя к себе до конца лета!

– Ещё один сезон, девяносто первый, и мы с тобой будем жить вместе, – уверенно выдохнула Саша и крепко обняла его за шею. – Да ведь?

– Всё будет так, как мы с тобой задумали, – согласно кивнул Денис и вдруг услышал сигнал входящего вызова. Нашарив под подушкой смартфон, он бросил короткий взгляд на экран, чертыхнулся и поспешил ответить как можно бодрее и собраннее: – Доброе утро, Дмитрий Сергеич!

Тренер Анисимов, кажется, был как всегда решителен и настроен на то, чтобы держать собеседника в тонусе. Денис подумал, что он просто не смог дозвониться до Саши, и спросил:

– Что-нибудь передать ей или пусть сама перезвонит вам?

Но в следующую секунду Сашин отец сломался. Голос его задрожал и сорвался на шёпот. Денис побледнел и быстро кивнул в ответ, заикнувшись:

– Х… хорошо! Передам! Выезжаем!

Он отключился, переваривая услышанное, а Саша уже трясла его за плечи. Она заглянула в лихорадочно заблестевшие оливковые глаза и спросила тревожным шёпотом:

– Куда мы выезжаем? Что случилось?

Денис собрался с духом и плоско выдавил:

– Надо ехать домой, девочка! Данька с Ромой ночью разбились!

* * *

В конце апреля Даню ждали на сборах в Подмосковье, а в мае он бы мог поехать с главной командой страны на чемпионат мира в Словакию. Он так стремился к этому весь год. Он так старался. Он был одним из лидеров. Его клуб из Омска в этом сезоне стал вице-чемпионом Профессиональной хоккейной лиги, и до победы им не хватило совсем немного. И вот всё в один момент рухнуло.

Пограничное состояние между жизнью и смертью. Ушиб головы, переломы носа, рёбер, руки и обеих ног. Повреждения коленных связок. О хоккее можно было забыть на ближайшие годы. О больших достижениях – навсегда. Ромка отделался десятками ушибов, переломом ключицы и пальцев. Он сидел на пассажирском сиденье, когда они с Данилом отправились ночью на зелёный холм поглазеть на городские огни. На заднем сиденье с ними ехал Шайба.

Платов не понял, что именно случилось. Позднее в полиции сказали, что колесо попало в глубокую канаву, оставшуюся после дождей. Машину неудачно развернуло, накренило, и она сначала встала набок, а потом на крышу, снова набок, на колёса – и так два раза, пока не скатилась к подножью холма.

Все трое были пристёгнуты. Это их и спасло. Шайба выбрался первым. Он привёл людей.

Два дня без сознания в реанимации. Два самых страшных дня для Саши и родителей. Мама не проронила ни слезинки и отказывалась покидать больницу. Лишь когда Даня открыл глаза, она позволила себе слабость и наконец-то расплакалась.

Денис занимался Шайбой, которому тоже досталось. Пёс сломал переднюю лапу и, видимо, выбираясь из машины, вспорол себе правый бок о покорёженный металлический кузов. Парень возил его к ветеринару и сам научился делать ему перевязки. Терпеливо мыл его, пытался накормить, обнимал и качал на руках этого взрослого зверя, успокаивая, когда тот принимался скулить и едва не срывался на вой. Пёс тоже переживал. Он любил своего человека больше всех на свете и сейчас сходил с ума, чувствуя, что на этот раз Даня может больше никогда не вернуться домой.

В тот день, когда Данька впервые пришёл в себя, Саша была чуть веселее, чем в два предыдущих. Она приехала домой, прижалась к Денису и разревелась так, как ещё никогда не плакала. Он только гладил её по волосам, качаясь вместе с ней из стороны в сторону, и улыбался. Потому что это были слёзы облегчения. И когда они закончились, Саша тоже устало улыбалась. Брат обязательно поправится. А жить без хоккея как-нибудь научится. Она же научилась.

К порогу на трёх ногах, поджимая хвост и раненую лапу, прихромал поникший Шайба. Опустившись на колени, Саша почесала у него за ушами и посмотрела в слезящиеся карамельные глаза.

– Улыбайся, собака, – ласково проговорила она и обняла его за шею. – Нам с тобой нельзя унывать! Нам с тобой его нужно на ноги теперь поставить!

Когда в прихожей раздался звонок, она лишь повернула голову на вход. Денис шагнул к двери и открыл, увидев на пороге сразу троих.

– Как он? – раздался робкий Ромкин бас из подъезда. – Я звонил, Анисимовы не берут телефоны, – словно оправдываясь, продолжил он.

– В больнице телефоны на беззвучном режиме, они не слышат, – отозвался Денис, жестом приглашая его и других гостей в квартиру. – Саша только что оттуда. Данька сегодня пришёл в себя.

Саша прижимала к себе голову Шайбы и, не желая выпускать его из объятий, только подняла глаза на вошедших. За спиной у Ромки стоял прилетевший на всех парусах из Москвы взъерошенный Андрюха. А за плечом у Мельникова маячил с дорожной сумкой Иван. Все трое молчали, пока Платов не решился нарушить тишину. Он указал здоровой рукой на пса и сдавленно выговорил:

– Он не хотел с нами ехать. Звал гулять. Игрушки свои принёс. Мячик там, курицу резиновую, кота твоего плюшевого с оторванной башкой.

Плюшевый кот был игрушкой из Сашиного детства. И у Ромки с Андрюхой такие тоже когда-то были. Много лет назад им подарили их на новогодней ёлке в Ледовом дворце. И вот как-то зимой Шайба до него добрался и отодрал ему голову.

– Это потому, что он умнее вас обоих, – буркнула Саша, продолжая поглаживать пса. – Есть будете?..

Пока Денис резал хлеб, Саша поставила чайник и положила в тарелки гречку и котлеты. У неё самой от стресса пропал аппетит, и она устало опустилась рядом с Иваном.

– К нему уже пускают кого-нибудь? – тихонько спросил Ваня.

– Сегодня его перевели в палату. Но пока только маме разрешили к нему зайти, – вздохнула она.

– Какие прогнозы? – с сочувствием посмотрел на неё Нестеренко.

Она качнула головой и смахнула выступившую слезу:

– Жить он будет. Восстановится потихоньку.

Иван помолчал немного, пока она продолжит, и, не дождавшись, скрипнул зубами. Речь о хоккее сейчас не шла.

– Как с Ольгой у тебя? – сменила тему Саша.

– Да никак, – безжизненно выдохнул Иван. – Я был тут зимой. Она от меня с коляской по сугробам удрала. На порог всей семьёй не пускают и слушать не хотят.

Денис неожиданно хмыкнул, усаживаясь напротив и обращаясь к нему:

– Ничего не напоминает? – а потом как ни в чём не бывало поставил перед Сашей тарелку и сунул ей в руку ложку. – Узнаёшь семейку придурков? – ухмыляясь,