Заложница - Элисон Эймс

сбежать. Как уже говорила, нас обычно держали в комплексе, и, как и это место, он был неприступен. Но на время суда и вынесения приговора Холлисворт выпустил нас. И во время финальной ротации вашего суда царил хаос. Протесты Сопротивления, репрессии солдат Совета. Повсюду толпы. Вдохновленная тобой, я воспользовалась своим шансом. Улизнула — и больше не оглядывалась. — Она тяжело сглотнула. — Мне жаль только, что мой шанс на свободу стоил тебе свободы.

Его свободная рука обхватила ее подбородок и повернула к себе, заставляя встретиться с его взглядом.

— Я рад, что из этого вышло что-то хорошее. Так легче это переносить. — Он сделал паузу, его взгляд потемнел. — Будет справедливо, если я вдохновил тебя тогда, а ты вдохновишь меня сейчас. Снова и снова напоминаешь мне, что значит не только выжить, но и быть по-настоящему живым.

Была ли она когда-нибудь так счастлива? Чувствовала ли себя так близко к свободе?

Какое бы напряжение ни начало закипать за пределами пещеры водопада, казалось это происходило вечность назад.

С этим человеком рядом и рудой у ее ног Ева, наконец-то, достигла того, чего так долго хотела. Воодушевившись, она произнесла вслух свои мысли.

И удивилась, когда его взгляд прояснился.

— Вы рисковали всем ради своей свободы. Полагаю… полагаю, нет ничего, ради чего вы бы отказались от нее.

Ничего. Я… — пролепетала она, едва заметно вздрогнув. — О чем именно ты спрашиваешь? Я…

— Ева, — резко прозвучал голос Валдуса, его тело застыло, — нам нужно идти. Сейчас же!

Глава 29

Валдус издал рев. Острие его оружия вонзилось в грудь атакующего сабантера слева, остановив того на полпути.

Это был хороший удар. Достаточно сильный, чтобы остановить хищника у входа в пещеру. Но, к сожалению, не настолько, чтобы убить его совсем. Или убедить отступить вглубь пещеры.

Раненое существо откинуло назад массивную голову и пронзительно закричало, отскакивая от стен пещеры.

Валдус прыгнул вперед и подтолкнул Еву за собой, проклиная при этом Гриффина.

Не зря он сказал своим людям, что эта зона запрещена.

— Что это? — На удивление, Ева была скорее шокирована, чем напугана.

— Сабантер. — Западная часть лагеря была полна неплохих укрытий, но так считали не только люди. Поэтому даже Холлисворт не стал минировать эту территорию.

— Он… огромный, — прошептала она.

Это существо выскользнуло из небольшой извилистой трещины в задней части пещеры, слившись с темной скалой, и ждало своего часа.

Если бы он не оглянулся, когда…

Его пронзил образ Евы, изрезанной когтями и окровавленной, ее прекрасные изумрудные глаза, тусклые и пустые.

— Сиди тихо. — Его голос прозвучал резче, чем следовало, когда он достал из кобуры вторую кирку. Короткая и не такая острая, она не была столь же эффективным оружием, как та, что он бросил первой, но и уже не раз выручала его в трудных ситуациях.

Ногти Евы впились ему в спину.

— Начинай двигаться к выходу. — Он старался держаться между ней и зверем, пока они, запинаясь, отходили назад. — Медленно и уверенно. Если нам удастся обогнуть большой камень, там будет отверстие, в которое мы сможем спуститься и спрятаться. Для сабантера оно слишком маленькое.

— Звучит как план.

Существо снова зарычало.

Ногти Евы еще глубже впились в его кожу.

— А что с остальными? Может, позвать их?

— Сомневаюсь, что они услышат нас вовремя.

Молчание.

Ему очень захотелось увидеть ее выражение лица, но он заставил себя сосредоточиться на непосредственной угрозе — рычащем существе с массивными клыками, похожими на копья.

И это, в каком-то безумном, нелепом смысле, было облегчением.

Потому что все было просто. Ясно. Как раз так, как он любил.

А время, проведенное с Евой, оказалось совсем не таким.

Она из Совета. Он грубый убийца, не принадлежащий к Совету. Она была ученым, а он — палачом ее мужа. Она хотела свободы. Он не мог гарантировать ей ничего, кроме опасности и риска.

Но, боги, он все равно хотел ее. Яростно.

И хотел, чтобы она тоже желала его.

Больше всего на свете. Даже больше, чем ей нужна была ее свобода. Свобода, которая, как она только что заявила, была для нее важнее всего на свете.

Существо издало очередной рев, его два хвоста дернулись, а затем, без всякого предупреждения, несмотря на то, что острие кирки все еще торчало у него в плече, а кровь все больше покрывала его мех, оно выскочило из пещеры, устремив на них светящиеся багровые глаза.

— Почему мы перестали двигаться? — с трудом прошептала Ева.

— Слишком поздно, — объяснил он. — Мы не успеем.

— Тогда нам… нам нужен новый план. — Ее ногти все глубже впивались в его плоть, но голос оставался ровным. — Нужно придумать, как уничтожить его.

— Зверь быстрый и свирепый. — Он переложил кирку в левую руку и достал из кобуры остро изогнутый кинжал, очень похожий на один из передних клыков рычащего существа перед ними. — Но я уже справлялся с таким. Это возможно.

— Посильно?

— Двигайся к стене. Не высовывайся и прижмись к скале.

— Подожди. — Ее пальцы сомкнулись вокруг его руки. — Ты… ты хочешь, чтобы мы разделились?

— Иронично, не правда ли? — Его попытка пошутить провалилась. — Я должен привлечь его внимание. Направляйся к выходу. Не оглядывайся. Не медли. Иди и найди остальных. Они обеспечат твою безопасность.

— Но…

— Мне будет легче бороться с ним без тебя. — Он точно знал, что она собиралась сказать. — Честно говоря, это лучшая помощь, которую ты можешь оказать.

Ее раздражение укололо его.

Ей не нравилось, когда ее отодвигали на второй план. Она считала это признаком того, что он по-прежнему считает ее беспомощной. Жаль. Стремление обеспечить ее безопасность билось в каждой мышце, как призыв.

— Я найду тебя. Клянусь. — Он рискнул бросить быстрый взгляд через плечо. Вынужденно улыбнулся. — Я уже говорил тебе, от меня никуда не деться.

— Я сдержу эту клятву. — Ее руки снова опустились к бокам.

— Нет места, где бы я не нашел тебя, — повторил он. — Нет ничего, что я не сделал бы, чтобы удержать тебя.

Выражение ее лица смягчилось, между ними что-то закрутилось, чего он жаждал с каждым мгновением все больше и больше. Он мог бы потратить целую вечность, распутывая смесь эмоций в ее взгляде, но времени не было.

Все, что он знал, — это свой собственный отклик. Он любил ее.

Правда об этом билась в его крови, как наковальня.

Он любил ее. Она была светом, радостью и жизнью.

А он, сирота, пожертвовавший всем ради Сопротивления и никогда не мечтавший о большем, чем справедливость для своего народа и возможность вернуть своим