(не) Родная дочурка для мэра - Лена Лорен

Хотя… с выводами я поспешила.

— Ната моя, — выдыхает он собственнически и так сладко, обвивая меня своими руками и околдовывая потемневшим взглядом.

— М? — протягиваю хрипло.

Мы стоим слишком близко друг к другу. Грудная клетка Богдана трется о ворот моего халата при каждом его шумном вдохе. Дыхание его ложится на мое лицо обжигающим теплом. Богдан прикасается к моей руке, которую я держу на узелке пояса. Сжимает мягко, а потом тянется ко мне, будто бы намереваясь поцеловать.

А я хочу этого… Очень сильно… С момента нашего первого и последнего поцелуя…. Хочу и в то же время не могу.

Трусиха я потому что!

— Так… ты не скажешь, что все-таки произошло на заседании? Почему ты выиграл эту жизнь? Что это вообще значит? — вырывается из меня сбивчиво и крайне возбужденно.

Богдан замирает в считанных сантиметрах от моих губ. Вздыхает шумно, а потом прижимается своим горячим лбом к моему.

— Я прошел тест на девяносто девять баллов из ста возможных, — наконец произносит после приличной паузы.

— Тест? Какой еще тест?

После моего вопроса его руки надежно смыкаются на моей пояснице, отчего мне становится невыносимо трудно дышать.

— На отцовство, — отвечает он с теплотой в голосе, но меня от его слов пробирает холодом.

— Подожди, — передергиваю плечами и с трудом выпутываюсь из его объятий. — Хочешь сказать, у тебя есть ребенок?

— Угу, представляешь? Только сегодня узнал. Нет, конечно, у меня были некие догадки, что она мне родная дочь, но сегодня всё подтвердилось. Я отец чудесной девочки! — тараторит он как заведенный, а его улыбка настолько широкая, что щеки вот-вот треснут.

Я туго сглатываю, чувствуя, как холод уже сковал меня всю.

— Девочки? И… где же твоя дочь? — кое-как проговариваю, и ровно в этот момент в гардеробную залетает моя Катя. С как попало накрашенными губами.

То-то она так лихо умахнула из гардеробной. Краситься втихушку побежала.

— Мам, мам, а когда мы уже будем в платья наряжаться?

— Вспомнишь солнце — вот и лучик, — Богдан произносит себе под нос, нажимая пальцем на кончик Катиного носика. — Ну всё, девчонки мои, собирайтесь, через час выезжаем, — снова он тараторит, а следом просто сбегает, да так, что только пятки успевают сверкать.

А ровно через полтора часа мы уже находимся в доме четы Никольских-старших, где сидим впятером за накрытым столом со множеством блюд и закусок, приготовленными золотыми руками Марины Юрьевны.

С первых минут знакомства с родителями Богдана, с этими замечательными людьми, я ощутила себя желанным гостем в их уютном доме. Своей без преувеличения. Нас с Катюшей окружили заботой и теплотой со всех сторон. Семейство Никольских хлопотали вокруг нас, обхаживали. Не давали даже из-за стола выйти, пока каждый из присутствующих не произнесет тост.

А когда тосты закончились, к нам за стол подоспел еще один гость.

Я тогда сдуру подумала, что у меня в глазах двоится. Грешила на настойку, которую осмелилась пригубить по наставлению Лариона Богдановича. Но, как оказалось, это был брат Богдана — Мирон.

Можно было сразу догадаться, что перед нами близнецы, ведь они невероятно похожи. Оба высокие, отлично сложенные и по-мужски красивые.

Но как бы там ни было, мое сердце отзывалось только на одного мужчину — на Богдана, на коленях которого практически весь вечер просидела моя Катюша.

Он особенный, что ли. В моих глазах так уж точно. А то, что у него есть ребенок, и то, как он отреагировал на данную новость, — так это делает его еще более привлекательным и желанным.

Глава 28

По прошествии времени, когда тосты прошлись по кругу на три раза, мне кое-как удалось выпросить, чтобы Марина Юрьевна разрешила мне помочь ей с горячим блюдом. На кухне мы с ней и разговорились.

— Ой, какая же у тебя Катюша лапочка… И такая смышленая для своих годков, — с улыбкой на устах произносит Марина Юрьевна, надевая прихватки и подходя к духовому шкафу. — Дай бог, чтобы у вас с Богданом всё сложилось. Мы с Ларионом моим всегда мечтали о такой славной внучке.

— Эм-м, очень приятно слышать это от вас, — сконфуженно отвечаю, не желая преждевременно расстраивать милую женщину.

Сейчас бы у меня язык не повернулся сказать, что наша история с Богданом уже завтра должна закончиться. По большей части по моей инициативе.

Дабы скрыть свои неприятные эмоции, так и отпечатывающиеся на моем лице, я разворачиваюсь и открываю духовку, откуда Марина Юрьевна достает божественно пахнущую утку, запеченную в винном соусе. Женщина кивает на большое блюдце, которое я сразу же подставляю под дичь.

— Батюшки! Так вы уже помолвлены? — поставив противень на стол, Марина Юрьевна хватает мою руку и принимается разглядывать кольцо на безымянном пальце.

Вот что я за человек? Ну разве можно было идти сюда с фальшивым помолвочным кольцом? Как мне теперь объясняться перед ней?

— Да нет, это совсем не то…

— То, всё то! Что я не вижу кольцо с гравировкой ваших инициалов: Наталья и Богдан! Батюшки, радость-то какая! Вы скоро поженитесь! — женщина ставит меня в еще более неловкое положение, обнимая меня, а я словно воды в рот набрала, нечего мне ей ответить. Ничего хорошего, потому я могу только опустить глаза в пол и скорбно вздохнуть.

— А я чёт не пойму, а кто это у нас тут женится? — раздается позади женский голос, знакомый уж больно, но этой женщины тут быть не должно.

— Как кто? Внучка твоя и мой старший сын! — объявляет Марина Юрьевна нежданной гостье, после чего я медленно поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с моей горячо любимой бабушкой.

— Бабуля? — взираю на нее изумленно, намертво врастая ногами в пол. Во дела! — А ты… ты здесь какими судьбами вообще?

— Так пригласили меня, Натуль! — с довольной физиономией указывает она своей клюкой в сторону гостиной, где сидят все мужчины и моя Катя. И ведь указывает в верном направлении, словно она здесь уже бывала раньше. — Валера по поручению сама знаешь кого за мной примчался в санаторий и говорит, мол, на праздник я приглашена. Так я манатки свои собрала, и мы погнали на всех парусах. Я