Венчание - Галина Дмитриевна Гончарова

Пришлось ему побегать, нанимая наемников. Хотя… сжечь рощу?

Ну и в чем беда?

Волхвы… верят в них местные, ну так что же? Гордон и вовсе с ведьмой в одном доме жил, покамест та к мужу своему не ушла, и знает про их силы да слабости. А волхвы, это, наверное, как ведьмы, только еще реже встречаются? Гордон, хоть и в Россе рожден был, но воспитан-то в своих традициях! И в смерти волхвы ничего не видел страшного. Одной больше, одной меньше — вот еще ерунда какая! Главное самому не пострадать.

Так что…

Выступили они не одновременно, вышли из разных ворот Россы, чтобы не заподозрили их, собрались уже на дороге. Гордон всех оглядел, еще раз указания дал.

— До рощи доходим… факелы есть? Масло? Трут? — все в наличии оказалось. — Поджигаем рощу, там одна баба должна быть, старая. Вот, ее стрелой надобно снять, издали. Волхва она, это как ведьма, только сильнее…

— А не обморочит она нас?

— Нет, она одна, нас много, не справится попросту.

Когда б не Божедар, так и вышло б все по его слову, по задумке Любавиной. Сильна волхва на земле своей, а только и обратная сторона у этой силы есть. Волхва от земли своей сильно зависит, а деревья… когда маслом их облить земляным, да факел кинуть, хорошо они горят, даже зимой. Поджечь место силы ее в десяти местах, так в одном-то пожар волхва, может, и потушит, а в остальных? Одна у нее голова, не десять. И руки тоже одни.

А еще… больно тем рукам будет.

Когда священную рощу рубить будут, волхве дурно сделается, гореть она будет, как в лихоманке, корчить ее будет, корежить, и чем долее волхва в роще той прожила, тем сильнее боль будет.

Связь между ними двусторонняя, завсегда так. Не отдашь — так и не получишь.

Все продумано было.

Оттого и не боялся Гордон, оттого и людей ему удалось легко набрать — все равно наемникам, в кого стрелять, кого жечь, а что такое волхва, они и вовсе не представляли.

А только вот не дошли до рощи поджигатели. Из города-то они разными тропами выбирались, а потом по одной дороге пошли, уж у рощи разделиться хотели. Помешать им Добряна не смогла бы, разве что ветер уговорить, метель поднять, закружить-завьюжить… да не столько сил у нее. Велигнев — тот мог бы и справиться, может, еще кто из сильных волхвов. Может, Устинья смогла бы. А Добряна…

Не могла она убивать, она волхва Живы-матушки, не Рода. Рука у нее на людей не поднималась, разве что ее саму убивать будут. А так… идут люди — и идут себе. Даже понимая, что происходит, не могла она просто. А вот Божедар очень даже мог.

Услышал он от Добряны, что идут иноземцы к роще, нахмурился. Явно ж не с добром они сюда идут… людей кликнул.

Да и не таились иноземцы особенно, топоры на плече кое-кто нес, горшки да бурдюки с маслом тоже, меж собой разговаривали, похохатывали. А вдруг волхва даже и собой ничего? Может, ее тогда не сразу убить, а того… попробовать перед смертью? Она как обычная баба — али еще чего у нее не так? А вдруг в роще деньги какие найдутся?

Да всенепременно найдутся, надобно только поспрошать получше, к примеру, когда волхву пятками в костер сунуть, она ж не выдержит, все расскажет? А гореть она как человек будет — или как дерево?

Божедар на это посмотрел, людей своих расставил, а как подошли иноземцы на нужное расстояние — и команду отдал.

— Огонь!

Короткая команда, а только с лихвой ее хватило.

Ударили тридцать арбалетов по толпе, в единый миг треть народа выкосило. А ведь не просто так их поближе к роще подпускали — выбрали место так, чтобы арбалеты успеть перезарядить и второй раз выстрелить, ежели убегать кто начнет.

Вот Гордон убежать и попробовал.

Не успел, болт арбалетный быстрее оказался, налетел, клюнул в поясницу — разом ноги отнялись, так Гордон мордой в снег и упал, завыл, понимая, что это уже конец, не вылечишь такое… да куда там лечить! Уйти не удастся!

А стрелки второй залп дали — и за оставшимися татями кинулись. На всех еще и не хватило.

Потом добили тех, кто на дороге остался.

Пока тела к роще стаскивали, а Добряна распоряжалась, кого да под какое дерево положить, пока обыскивали (что с бою взято, то свято) Божедар главным занялся. Специально приказал не добивать Гордона, того хорошо видно было. И одет он не в пример наемникам, и оружие у него дорогое, и на пальцах перстни самоцветные…

Взял нож, да и примерился.

— Сейчас глаза тебе выскребать начну. Тщательно, до кости черепа. Потом зубы по одному начну выламывать, потом уши порежу… постепенно, на лапшу. А убивать я не стану тебя, нет, я тебя вот так, за ноги, по дороге оттащу, да и брошу, все одно ты никому ничего не расскажешь, нечем тебе будет…

Гордону того с избытком хватило, и начинать не понадобилось.

— Я… не…

— Могу и убить. Но в обмен ты мне расскажешь все.

— Что ты знать хочешь?

— Кто тебя послал сюда?

— Государыня Любава.

— Откуда вы друг друга знаете?

Допрашивал Гордона Божедар долго, может, часа три, уж и трупы все убрать успели. Ответы себе для памяти записал, не все запомнить можно было.

Те же имена, адреса…

Божедар себе пообещал посетить кое-кого. А может, и не только посетить. Лес, вот, удобрили, в Ладоге-реке рыбы тоже голодные, подкормить надо!

Пора наводить порядок в доме своем! Пора… пока другие тот дом не отняли.

Глава 7

* * *

Рудольфус Истерман письмо и перстень магистерский получил, ахнул от ужаса.

Это что же деется-то⁈

Ему самому на Россу возвращаться? Нет, не договаривался он так-то. Или…?

А и что он теряет такого, когда подумать? Ежели не один, не сам по себе пойдет он, его на корабле повезут, под защитой надежной? Чай, на Орденские корабли и пираты нападать побоятся.

И…. когда власть поменяется, лучше рядом быть, о заслугах своих сказать погромче, чтобы и услышали, и заметили, и оценили по достоинству, чин какой дали, землю, титул…

И побольше, побольше…