Огонечек для ледяного герцога - Элен Славина

Мы вскарабкались в темную повозку. Роланд, немой и мрачный, щёлкнул вожжами, и лошади тронулись с места, увозя нас в темноту, прочь от дома.

Я сидела, окаменевшая, глядя в чёрную пустоту леса, а в ушах у меня стоял гул собственной крови.

Я оставила их там. Двух самых сильных и родных женщин, которых я знала, на верную смерть.

И тогда во мне что-то переломилось. Горе и страх сменились ледяной, всепоглощающей яростью. Яростью на Сибиллу, на толпу, на несправедливость этого мира. И на саму себя, за то, что бегу. Бегу не как дикая кошка, глядя в глаза врагу, бегу как крыса, поджав хвост.

Я посмотрела на Флору, прижимающую к себе брата, на его беззащитное личико, и поклялась себе, что это бегство — не конец. Это — начало войны.

Моя мать и бабушка остались, чтобы купить нам время ценой своих жизней.

А я должна сделать так, чтобы их жертва не была напрасной. Я должна была спасти тех, кого мне доверили. А потом — вернуться… и отомстить.

Но внезапно повозка скрипнула, накренилась… и мне показалось что мы падаем.

Глава 36

Еще один оборотень

Повозка с оглушительным треском накренилась, одно колесо провалилось в скрытую снегом колею. Лошади вздыбились, испугавшись резкого толчка. Флора вскрикнула, инстинктивно прикрывая собой Кая. Я бросилась к ним, пытаясь удержать равновесие, но нас резко швырнуло к противоположной стенке.

Роланд ругался, натягивая вожжи, но было поздно. Из чащи леса, из-за вековых елей, послышался грозный рык. Не человеческий крик, а низкое, яростное рычание огромного зверя.

И тогда он появился.

Из тени выпрыгнул… не тёмный призрак, каким я его знала, а огромный, ослепительно белый леопард. Его шерсть мерцала в лунном свете, как свежевыпавший снег, а глаза горели знакомым ледяным огнём. Он был невероятно огромен, грациозен и смертельно опасен.

Роланд замер с поднятым кнутом, его лицо вытянулось от изумления и страха.

Белый леопард пронзил его взглядом — и слуга герцога, не говоря ни слова, резко отступил в тень, растворившись в темноте, словно его и не было.

Зверь медленно, неслышно ступая по снегу, подошёл к повозке. Его мощные мышцы играли под белой шкурой. Он обошёл нас, и его горячее дыхание коснулось моего лица, пахнущее снегом и дикой силой.

Мне не было страшно. Мне было жутко интересно узнать, что это за зверь такой и как он здесь оказался? Ведь раньше его тут не было?

Флора замерла, заворожённая и испуганная одновременно, прижимая к себе брата. Кай, разбуженный толчком, насупился, но не заплакал, уставившись на огромного зверя своими огромными зелёными глазами.

— Киса, — прошептал Кай и протянул к нему руку. Я дернулась и загородила детей.

— Пшел прочь! — рявкнула я и оскалилась, готовая в любую секунду обернуться дикой кошкой.

И тогда леопард заговорил. Голос был низким, вибрирующим, исходящим из самой его груди, но это был безошибочно голос Талориана Фростхарта.

— Глупая, отважная девочка, — прорычал он, и в его голосе звучала ярость, смешанная с чем-то похожим на восхищение. — Думала, я позволю тебе одной тащить этот груз по всему лесу, прямо в лапы шпионов Сибиллы?

Я не могла вымолвить ни слова.

Я просто смотрела на него. На этого великолепного, могучего зверя, в чьих глазах читался всё тот же неукротимый дух Герцога.

— Ты… — прошептала я наконец и улыбнулась. — Ты как я.

Белый леопард издал нечто среднее между рыком и коротким, гордым смехом.

— Нет, котёнок. Это ты — как я. Мой род древнее. И намного опаснее. А теперь хватит болтать.

Он повернул свою огромную голову к Флоре.

— Дитя, — его голос смягчился, насколько это возможно у гигантской кошки. — Заберись ко мне на спину. Держись крепко за шерсть. И ни за что не отпускай брата.

Флора, не раздумывая, кивнула.

Детское сердце быстрее взрослого принимает чудеса. Она осторожно, с моей помощью, перебралась из повозки на его широкую спину, устроив Кая перед собой и вцепившись пальцами в густую белоснежную шерсть.

Леопард — Талориан — обернулся ко мне.

— А ты, — в его глазах вспыхнул знакомый огонь, — бежишь рядом. Покажешь, на что способна дикарка из рода Санклоу. Мы должны двигаться быстро и тихо. Моя сторожка недалеко.

Он не стал ждать ответа.

Мощным, упругим движением он поднялся, легко неся на себе двух детей, и ринулся в чащу. Я на мгновение задержала дыхание, а затем сбросила плащ. Мир вокруг поплыл, знакомое напряжение пробежало по позвоночнику, и через мгновение я уже бежала рядом с ним на четырёх лапах, чёрной тенью в лунную ночь.

Мы мчались через заснеженный лес, два белых зверя, почти неотличимые от снега.

Он прокладывал путь, безошибочно находя тропы, невидимые глазу. Я следовала за ним, и странное чувство единения наполняло меня. Мы были разными, но в этой форме мы понимали друг друга без слов.

Вскоре впереди показалась старая, полуразрушенная сторожка, почти полностью скрытая зарослями.

Талориан замедлил ход, позволив Флоре осторожно сползти на землю, и отступил в тень. Произошла ещё одна быстрая, почти мгновенная трансформация, и перед нами снова стоял Герцог, немного бледнее обычного, но такой же собранный и властный.

— Внутрь, — приказал он коротко, распахивая скрипучую дверь. — Быстро.

Я обернулась также быстро и подчинилась его приказу. Это было даже очень приятно.

В сторожке было холодно, пыльно и пахло старой древесиной, но это было безопасно. Талориан задвинул тяжёлый засов и повернулся к нам.

— Теперь вы в безопасности. На какое-то время, — он посмотрел на меня, и его взгляд стал серьёзным. — Твои мать и бабушка… они сделали выбор, достойный настоящих ведьм Санклоу. Глупый, отчаянный и самый храбрый поступок, который я когда-либо видел.

— Мы должны помочь им! — вырвалось у меня. — Мы не можем просто сидеть здесь!

— Мы и поможем, — его голос стал стальным. — Но не бросаясь с голыми руками на вооружённую толпу. Мы нанесём удар там, где они не ждут. Сибилла думает, что разделается с твоим родом, как с назойливыми мухами. Она забыла, что у мух тоже есть жала. И что у них есть союзники.

Он подошёл к маленькому, заиндевевшему окошку сторожки и выглянул в ночь, застыв в напряжённой позе. Его профиль, освещённый призрачным светом луны, казался высеченным