Огонечек для ледяного герцога - Элен Славина

class="p1">Все бросились исполнять приказ, подчинённые не авторитету герцога, а моей внезапной, железной воле. Бабушка кивнула мне с одобрением и повела Мелиссу и Флору собирать вещи.

Когда мы остались одни, герцог подошёл ко мне вплотную. Он не стал обнимать меня — его руки в запылённых перчатках опустились на мои плечи, и он просто смотрел в мои глаза, словно ища в них подтверждения чему-то.

— Ты стала сильнее, — констатировал он.

— Мне пришлось, — ответила я.

— Я знаю, — в его глазах мелькнуло что-то похожее на гордость. — Теперь слушай меня внимательно. Я не поеду с тобой. Мне нужно остаться и возглавить своих людей. Мы попытаемся отвести беду от деревни, образумить их. Если не выйдет… мы дадим бой на подступах к усадьбе. Это даст вам время.

Он отпустил мои плечи и повернулся в сторону, куда ушла моя мать с маленьким братом.

— Береги его, — прошептал он хрипло. — Он… последняя капля крови моего безумного дяди Алрика. И новая надежда нашего рода.

Потом он выпрямился, и снова передо мной был непробиваемый Ледяной Герцог.

— Лошади и повозка ждут в полуверсте отсюда, в роще. Мой человек, Роланд, проводит вас. Ему можно доверять. Доберётесь до сторожки — ждите. Я найду вас. Что бы ни случилось.

Любимый герцог повернулся, напоследок горячо поцеловал меня. А затем направился к выходу. Его плащ развевался за ним как грозовая туча. На пороге он обернулся в последний раз.

— Раэлла.

— Да?

— Не заставляй меня скучать слишком долго.

Глава 35

Побег

Ледяное спокойствие, наведённое приказным тоном герцога, длилось ровно до тех пор, пока за ним не закрылась дверь. Затем в доме Санклоу разразилась тихая, но яростная буря.

— Я никуда не поеду, — твёрдо, без тени сомнения, заявила бабушка. Она не повышала голос, но её слова прозвучали громче любого крика. Она подошла к камину и оперлась о него своей старой, узловатой рукой, словно вбирая силу от огня и камня. — Мои кости слишком стары, чтобы бежать. Мои корни слишком глубоко проросли в эту землю. Я отсюда не сдвинусь.

— Мама… — начала Мелисса, но бабушка резко оборвала её.

— Молчи, дочь. Ты тоже останешься. — Её взгляд, острый и неумолимый, упал на мою мать. — Ты однажды уже сбежала. Убежала от проблем, от боли. Не надела ли ты на себя ту же маску трусости снова? Ты будешь бежать, пока за тебя сражаются другие?

Мелисса побледнела, будто её ударили по лицу.

В её глазах вспыхнула боль, а затем — стальная решимость, которую я не видела с тех пор, как мы столкнулись с наёмниками.

— Ты права, — тихо сказала она. Голос её окреп. — Я не побегу. Я останусь здесь. Я буду защищать свой дом. На этот раз — до конца.

Я смотрела на них — на этих двух женщин, мою бабушку и мою мать, — и чувствовала, как почва уходит из-под моих ног. План, только что казавшийся таким ясным и единственно верным, рассыпался в прах.

— Вы с ума сошли⁈ — вырвалось у меня, голос сорвался на полуслове. — Вы слышали его! Сюда идёт толпа! Вооружённая! Сибилла направляет их! Вы не выстоите в одиночку!

— Кто сказал, что мы одни? — Бабушка гордо выпрямила спину. В её позе, во взгляде читалась многовековая мощь рода Санклоу. — Эта земля — наш союзник. Стены этого дома видели больше битв, чем ты можешь представить, девочка. Они помнят заклятья защиты, которые не сотрут никакие вилы. Мы дадим им бой. Не на улице, а здесь. На нашей территории.

— Это самоубийство! — почти закричала я, чувствуя, как меня охватывает паника. Я представляла их — двух женщин против ослеплённой яростью толпы. — Пожалуйста, не надо, — уже тише, в мольбе.

— Нет, Раэлла, — мягко, но непреклонно сказала Мелисса. Она подошла ко мне и положила руки мне на плечи. Её пальцы были холодными, но твёрдыми. — Это — искупление. И долг. Наш долг — защитить очаг, пока ты увезёшь отсюда самое ценное. — Её взгляд перешёл на Флору, которая молча прижимала к себе спящего Кая, её глаза были полны ужаса. — Ты должна спасти их. Ты сильнейшая из нас. Твоя дорога — в бегстве. Наша — в отстаивании этого дома. Нашего дома.

Я поняла, что переубедить их невозможно.

В их решении была та же фатальная, упрямая сила, что и в корнях старого дуба, который не согнётся ни под каким ураганом. Они выбрали свою судьбу. И мою тоже…

Разбитая горем и яростью, я кивнула, сжимая зубы до боли.

— Хорошо, — прошептала я хрипло. — Но вы… вы держитесь. Держитесь до последнего. Я вернусь. С подмогой. С Талорианом. С кем угодно. Я вернусь за вами.

— Мы будем ждать, — просто сказала бабушка, и в её глазах я увидела не страх, а спокойную готовность встретить то, что должно случиться.

Сборы заняли считанные минуты.

Мы молча, как в тумане, складывали в дорожные мешки еду, тёплые одеяла, целебные зелья и травы бабушки. Флора, плача, заворачивала Кая в самые тёплые пелёнки.

Маленькая девочка уже сейчас ощущала ответственность за своего маленького брата. Разница в возрасте у них была не большая, но Флора знала, что если не она позаботиться о Кае, то кто же?

Прощание было быстрым и безмолвным, словно любое слово могло разрушить хрупкое мужество, скреплявшее нас.

Бабушка лишь крепко обняла меня, и её объятие было таким же прочным и нерушимым, как стены нашего дома.

— Береги их, — сказала она мне на ухо. — И помни, кто ты.

— Я помню, — кивнула и сжала кулаки.

Мелисса прижалась щекой к моей щеке, её слёзы были горячими и солёными.

— Я люблю тебя, дочь моя. Прости за всё.

Я не могла ответить.

Огромный ком с шипами сдавил горло. Я лишь кивнула, взяла за руку Флору с маленьким Каем и вышла за дверь, в холодную, враждебную ночь.

Мы бежали через огород к тёмной роще, где, как и сказал герцог, нас ждала повозка с верным Роландом на облучке. Я не оглядывалась. Я боялась, что если обернусь и увижу свет в окнах нашего дома, тот самый свет, что всегда означал для меня безопасность и любовь, то моё сердце разорвётся на части, и я