Прирученная воинами - Грейс Гудвин

– Тогда как я сюда попала?

– Наша транспортная система использует гравитационные колодцы вокруг звезд и черных дыр для ускорения путешествий и связи. Ты прибыла сюда как луч чистой энергии, разогнанный до скоростей, которых ты не можешь постичь. Наши транспортные и коммуникационные станции очень надежны и охраняются целыми боевыми группами воинов. Ваши наивные человеческие шпионы не смогли бы проникнуть в нашу систему, даже если бы мы провели их через дверь и приковали к рычагам управления. Транспортные установки управляются биосканерами и нейростимуляторами, вживленными непосредственно в мозг наших специалистов. У ваших людей нет возможности преодолеть нашу систему безопасности. Даже Улей не смог этого сделать, а их раса намного более продвинута, чем люди Земли.

– Значит, Земля действительно ничего не сможет сделать, и нет способа отправить что-либо туда без разрешения, даже простое сообщение?

– Нет. Но ваша Земля – не первый мир, который сомневается в наших намерениях. Ваши лидеры изменят свое мнение в конце концов. Так всегда бывает.

Рав снова поцеловал меня, и я растаяла в его объятиях. Мы обнимались, чтобы дать друг другу утешение и заботу, а не горячий обезьяний секс, хотя в нем Рав тоже был чертовски хорош.

– Я люблю тебя, Аманда. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты это знала.

У меня пока не было слов, но я долго обнимала его. Мы оба были погружены в свои мысли, и связь между нами была широко открыта и затоплена нежностью, любовью, поскольку я позволила себе поверить, что он мой навсегда, позволила себе влюбиться в него по уши, абсолютно, безоговорочно.

ГЛАВА 14

Григг

Обеденный зал был переполнен, и мне начинала действовать на нервы эта толпа жаждущих внимания Аманды. Меньше чем через час мы ожидали прибытия первых солдат с Земли, которых моя прекрасная, добросердечная маленькая подруга каким-то образом убедила меня не убивать.

– Леди Закар, командир, доктор, – капитан Трист отвесил нам поклон с противоположного конца круглого стола, закончив со своей трапезой. – Я должен отправиться на командный мостик.

– Капитан, – я слегка наклонил голову ему вслед.

Я и прежде частенько обедал здесь, но до появления Аманды большая часть команды приветствовала меня молчаливым кивком. Сегодня у меня было чувство, что я стал центром вечеринки в честь одной-единственной дамы.

Всем хотелось познакомиться с нашей подругой, поприветствовать ее и поздравить. Аманда принимала это все с удивительным достоинством, сидя между мной и Равом, устроившимся от нее по левую руку. Никто не осмеливался подойти настолько близко, чтобы коснуться ее. После вчерашних событий я был все еще слишком заведен, чтобы позволить ей исчезнуть из поля зрения, моего или Рава.

Вчера я почувствовал, как течет между ними связь, переполняясь теплом и спокойствием, и эти эмоции оказывали на меня умиротворяющее действие даже на командном мостике, с которого я отправил на бой более сотни пилотов. Около дюжины мы потеряли, но нападение Улья было отражено.

Война продолжалась. И продолжалась. И, черт ее дери, продолжалась. Я начал сражаться мальчишкой. Мой отец таскал меня с собой на командный мостик, чтобы учить меня, совсем еще ребенка, стратегии. Учил меня, как наносить финальный удар, как убивать без жалости. Двадцать лет я занимался только этим, и каждая смерть оставила след на моей душе. Я был разбит, обессилен.

До встречи с Амандой я вынуждал себя сражаться из чувства долга, во имя чести. Теперь? Теперь я делал это ради нее, и решимость противостоять мощи Улья, защитить ее и весь мой народ каменной решимостью поселилась в моей груди; сдвинуть ее с места, расшатать было невозможно. За нее я мог сражаться вечно.

Она размазывала пищу по тарелке с отвращением на своем красивом лице, и я вдруг понял, что не удосужился узнать, что предпочитали есть земляне.

– Прости, Аманда. Я должен был заказать земные блюда для программистов С-Ген. Я сейчас же сделаю это.

Она склонила голову к моему плечу, касаясь меня с непринужденной лаской, в которой я начинал нуждаться все больше и больше.

– Все в порядке, Григг. Тебе приходится разбираться с проблемами поважнее, чем мои пищевые рецепторы.

– Нет, любимая, это не так. Для меня ты – самая важная вещь на свете.

И я нисколько не покривил душой. Если бы я потерял ее, у меня не осталось бы причин сражаться. Со мной все было бы кончено.

Ее глаза расширились, когда она уловила поток моих эмоций, которые я даже не попытался скрыть, но я устал таиться от нее, устал сдерживать силу и глубину своей преданности, своей потребности в ней. Рав заерзал на своем месте, наверняка ощутив это тоже. Невидимая связь между нашими ошейниками была одновременно благословением и проклятьем. Я кинул на него хмурый взгляд – пусть только посмеет хоть слово сказать.

Разумеется, именно это он и сделал.

– Я же говорил, любимая.

– Да, ты говорил, – улыбнулась она и тихо рассмеялась.

Я взял ее лицо в ладони и поцеловал ее. Раз. Еще раз. Прямо тут, на виду у всех, чувствуя, как на комнату опускается непривычная тишина.

– Что он сказал тебе? – шепнул я.

Загадочная улыбка Аманды была такой женственной и дразнящей, что мне захотелось опрокинуть ее на стол и вытрахать из нее ответ немедленно.

Боги, мне нужно взять себя в руки, но я знал, что не смогу обуздать свою доминантную натуру, пока она не станет нашей навсегда после завершения брачной церемонии, когда ошейник на ее шее станет темно-синим.

Рав избавил меня от позора выставить себя идиотом перед всеми, кто был в обеденном зале:

– Я сказал ей, что ты жалкий подкаблучник.

Я подумал было о том, чтобы опровергнуть его слова, но теплое сияние в глазах Аманды, полное принятие, светящееся в них, заставило меня передумать. Она знала. Она уже знала всю правду.

– Это так.

Признание не сделало меня слабее. Ничто из того, в чем старался убедить меня отец, не было правдой. Напротив, я ощутил бесконечный прилив сил, потому что я знал: Аманда и Рав будут здесь, рядом со мной. Поддерживая, вдохновляя меня, даря мне свою любовь, неважно, какие трудности встанут на нашем пути.

За свою смелость я заслужил еще одну улыбку и вздох, от которого почувствовал себя так, будто только что самолично победил весь Улей. Я поцеловал ее вновь, притягивая к себе так близко, насколько мог решиться в публичном месте. Когда я