Брат моего парня - Виктория Вашингтон

будто она мешала ему дышать. Я задержала дыхание, когда увидела, как напряглись мышцы его плеч, как дрогнули линии живота — он был красив в этой небрежной, живой ярости.

— Нравится? — бросил он с полуусмешкой, но голос всё ещё дрожал.

— Возможно, — прошептала я.

После этого ответа он снял с себя штаны и боксеры. У меня полностью перехватило дыхание и я не сдержавшись закусила губу, ощущая как между ног свело еще сильнее. Я видела, что он наблюдает и наслаждается этой реакцией,

Его руки снова нашли мою талию — крепко, уверенно, будто он держал меня за что-то большее, чем тело. Он провёл ладонью вверх, поднимая оставшуюся ткань медленно, будто нарочно замедляя движение, чтобы я чувствовала каждый сантиметр.

Он смотрел мне в глаза, пока снимал остатки одежды, и в этом взгляде было всё: опасность, желание, признание, против которого он слишком долго боролся.

Все происходящее ощущалось так сильно, что я путалась.

Я была слишком мокрая, когда ощутила его член между своих ног. Но даже не думала смущаться этого. Наоборот наслаждалась тем, каким зверским огнем загорелись его глаза, когда он это почувствовал.

Когда Коул вошел в меня мой мир будто бы разрушился.

Его тело двигалось так уверенно, будто знал, как именно я чувствую и хочу. Каждый его выдох, каждый нажим, каждое движение — грубое и сильное — проходил сквозь меня волной, заставляя терять ориентацию в собственных ощущениях.

Коул не был сдержанным. Он был горячим, резким, требовательным.

Его движения были глубокими и полностью завладевающими, но в них ощущалась странная, почти бережная осознанность — как будто он подстраивался под меня, под моё дыхание, под моё тело, под мои дрожащие реакции.

Я чувствовала каждую его вспышку желания так сильно, что у меня перехватывало горло. В комнате стоял звук наших дыханий — сбивчивых, рвущихся.

Его пальцы впились мне в бедро так, будто он держался за меня, чтобы не потерять контроль полностью. И в этот момент меня затопило понимание: никто раньше не вызывал во мне такого отклика. Никто. Никогда.

Никто не заставлял моё тело отвечать так быстро, так отчаянно, так честно.

С Коулом это не было просто частью процесса — это было стиранием границ. Его движения внутри меня отзывались не только физически — они будто вырывали наружу что-то давно скрытое, что-то слишком живое.

Он смотрел мне в глаза, пока ритм становился быстрее, глубже, тяжелей. Взгляд не отпускал, не позволял спрятаться. И в этом взгляде было столько желания, что мне казалось — он прожигает кожу.

— Рэн… — выдохнул он, голос сорвался. — Ты… с ума меня сводишь…

Я хотела что-то ответить, но из груди вышел только тихий, сорванный звук — настолько сильной стала волна удовольствия, накатывающая от каждого его движения. Моё тело буквально откликалось ему, настраивалось под его ритм, тянулось навстречу, будто оно без меня знало, как именно должно быть.

Я схватила его за плечи, чувствуя, как под ладонями напрягаются мышцы.

Когда оргазм накрыл, он пришел не как вспышка, а как глубокий, неизбежный провал в жар, в дрожь, в чувство, настолько сильное, что я на миг забыла собственное имя. Коул прижал меня ближе, движения стали неровными, отчаянными, и, кажется, впервые в жизни он не пытался контролировать свои эмоции.

И в тот миг, когда он сам сорвался, его голос… его дыхание… его сильная рука на моей талии…

Я поняла, что такая близость возможна только с ним.

С ним — и ни с кем другим.

32

Я проснулась не сразу. Даже не от света — от ощущения тепла, слишком плотного, слишком близкого, чтобы быть одеялом. Моё тело откликнулось первым — ленивой, тяжёлой, сладкой усталостью, будто я всю ночь поднималась вверх по склону и только сейчас позволила себе лечь на траву. Каждая мышца тянулась мягко, приятно; кожа будто всё ещё хранила отпечатки его ладоней.

Я чуть повернулась, и это движение отозвалось жаркой, тихой волной, которой у меня никогда не было ни с кем. Ни-ког-да.

Я замерла.

Коул спал рядом. На боку. Дыхание ровное, грудь поднимается и опускается медленно. На его плече лежал мой локон — как доказательство того, что всё произошло, что ночь была настоящей. Что он был настоящим.

Я закрыла глаза снова, но не от смущения — от того, насколько глубоко внутри поднялось чувство. Это был не просто отклик тела. Не просто воспоминание о его руках, о тяжести его дыхания, о том, как он держал меня.

Это было… другое.

Я вцепилась пальцами в простыню, пытаясь понять, что именно меня так поражает. С Каем… я знала нежность. Знала желание. Знала технику, опыт, заботу.

Но такого как вчера не было даже близко.

Его прикосновения будто вызывали под кожей искры, заставляли тело отвечать быстрее, чем мозг успевал подумать. Он двигался так, будто слышал меня изнутри — не угадывал, не подстраивался, а знал.

И от этого «вдруг» ударило в голову так отчётливо, что я прикусила губу.

Вдруг… это то, о чём говорят? О тех парах, которые «созданы» друг для друга? О девушках, которые будто рождены под конкретного альфу?

Я всегда считала эти истории романтизированным бредом. Красивой сказкой для тех, кому не хватает настоящей близости. Чепухой, которая прикрывает физиологию.

Но… его прикосновения были не просто приятными. Они были слишком точными. Слишком сильными. Слишком правильными для моего тела.

Как будто что-то глубоко внутри меня знало его раньше, чем я сама.

Я тихо выдохнула и уставилась в потолок, чувствуя, как сердце бьётся быстрее — не от страха, не от смущения.

От признания.

Я никогда не чувствовала ничего подобного ни с кем и ни при каких обстоятельствах.

Это не делало нас предназначенными. Я всё ещё не верила в такие вещи Не позволяла верить.

Но… а вдруг?

Вдруг в этих разговорах есть хотя бы капля истины? Вдруг существует что-то… сильнее логики? Что-то, что объясняет, почему я растворяюсь от его прикосновений так, будто моё тело знает его лучше меня.

Я повернула голову. Коул всё ещё спал. Волосы на лбу растрепаны, губы чуть приоткрыты, дыхание медленное.

Он выглядел спокойным. Настоящим. Опасно близким.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось — то ли от нежности, то ли от паники, то ли от того, что граница между ними стала тоньше, чем когда-либо.

Я провела пальцами по простыне ближе к нему. Касаться пока боялась.

Я ещё какое-то время лежала, пытаясь собрать мысли в одно целое. Не