Врач. Жизнь можно подарить по-разному - Аня Вьёри

– Приступаем!

Глава 46

Катя

Самое страшное именно то, что от меня ничего не зависит. Ничего. Я могу только ждать. И молиться. А молитвы-то ни одной и не знаю.

– Гуля, – дергаю старшую мамочку за рукав, – Гуля, ты молитвы знаешь?

– Катя, я ж мусульманка.

– Гуля, все равно…

Она садится около меня, обнимает за плечи. Как бы я хотела, чтобы рядом был Марк. Но Марк сейчас там. С ним. Мои два самых любимых человека сейчас не со мной. Но они вместе.

– Все будет хорошо, Катя, – гладит меня по спине Гуля. – Все будет хорошо. Там твой Захарский.

– Он и его… – шепчу.

– Что?

– Он его… Он не только мой, он его… – поднимаю глаза на старшую мамочку. – Гуля, как он жить будет, если что-то пойдет не так?

– Все пойдет так! Все так! Рая, – обращается Гульнара к кому-то, кого я не вижу, – принеси успокоительного. А то она эти восемь часов не проживет!

– Гуль, а у тебя сколько дочку оперировали? – спрашиваю ее тихо.

– Четырнадцать часов, моя хорошая, – надломленным голосом отвечает Гуля. – Четырнадцать часов. Две бригады.

– Как ты выжила? – у меня по щекам текут слезы.

– А у меня большое заселение было, – вдруг усмехается моя подруга. – Мне было не до того, дорогая. Я работала!

– Гуль, – смотрю ей в глаза. – Гуль, не надо успокоительного. Дай я что-нибудь поделаю?

– Да? – хмурится, оценивает меня. – Ну пойдем, – встает, кряхтя. – Холодильники мы перебираем. Пойдем…

Холодильники. Проверить упаковку, подпись, срок годности. Хвала всем богам и беспечным мамочкам. Монотонная работа спасает, и я вдруг вздрагиваю, когда слышу пиликанье телефона. Пришло сообщение. Замираю. Новости?

Марк

Восемь часов. Восемь долбанных часов! Черт! Вот же волшебный организм хирурга! Ни пить, ни есть не хочется.

Мишка в реанимации, а я нарезаю круги по ординаторской. Можно я в отделение уже не пойду? Не могу! Где биопсия? Где, вашу мать, биопсия?

Колян сочувственно смотрит на меня.

– Ну чего ты? Ты же сам все осмотрел! Не было там опухоли.

– Хочу биопсию.

– Значит, все-таки сомневаешься.

– Нет! Хочу биопсию.

Уже почти четыре часа, как им отправили материал на исследование! Уже должны! Подхватываю свой планшет, загружаю Мишкину карту. Пусто. Еще раз! Пусто! Черт! И тут звук входящего сообщения! Да!

«В криостатном срезе мелкие обломки костных балок, обрывки гемопоэтического и жирового костного мозга. Клетки опухоли не обнаружены. 

В краях резекции мягких тканей клетки опухоли не обнаружены».

– Да! – отшвыриваю гаджет, падаю на диван. – Да, черт возьми, – запускаю руки в волосы. – Да!

– Да-а, – насмешливо тянет Колька. – Экзамен на профпригодность прошел!

– Да плевать я на него хотел, – фыркаю.

И это правда. О Миронове и Борисове сейчас думал меньше всего.

– Значит, все-таки его мать для тебя очень много значит, – хитро смотрит на меня Колян, но сейчас все его шутки чертовски мимо.

Опускаю руки, собираюсь с силами.

– Он сам по себе для меня очень много значит.

– С чего бы это? – насмешливо фыркает мой друг.

– Коль, – смотрю другу в глаза, – это мой сын.

Катя

Оскорбления. Грубые, противные, грязные… Он сравнивает меня с животными, он поносит на чем свет стоит моего сына. Я и не знала, что тот человек, которому я приписывала благородство, способен так выражаться. Костя шлет их пачками, чаще чем раз в час. Почему именно сегодня? Хотя… Хорошо, что именно сегодня. Мне настолько не до него, что ни одно из этих мерзких слов не достигает своей цели.

Все мои мысли, все мои чувства сейчас там. В операционной. Достаю телефон, пиликнувший в очередной раз. Скриню все то, что пришло, не вчитываясь. Мне все равно. Мне почти все равно. Лишь бы не увидел Марк.

Марк

– Как? – Колька словно поперхнулся непонятно чем.

– Что как? – смотрю на него. – Рассказать тебе, откуда дети берутся?

– Нет, но… – он машет руками, смотрит на меня выпученными глазами. – А почему? Почему он Свиридов?

– Потому что, – огрызаюсь. – Я ж тебе говорил, что ни хрена ты не знаешь! – поднимаю на друга усталый взгляд. – Она, кстати, и молчала из-за твоей фразочки, что своих не оперируем.

– Она молчала? – у Кольки глаза лезут на лоб.

– Угу, – киваю. – Свиридов постарался. Ляпнул, – морщусь. – Чего ж мы с ней тогда и погрызлись…

– Когда она в гостиницу рванула?

Киваю. Устал. Да и не хочу ничего объяснять.

– То есть получается, что Миша… – Колька сглатывает, не договаривая. – И… И ты его сейчас?.. – опять обрывает вопрос. – И что теперь?

– Заканчивать химиотерапию! – фыркаю, поднимаюсь с дивана. – Я дойду до реанимации.

Мне нужно сейчас видеть сына. И Катю. Мне чертовски нужно сейчас их увидеть и обнять. Ее, конечно. Мишку не получится. Ему в реанимации лежать суток трое. Не меньше. Сейчас он вообще еще в медикаментозном сне. Будем смотреть за показателями.

Из Мишиной палаты выходит алголог, которого я просил проследить за обезболиванием. Меняют протокол, и врач за этим очень внимательно наблюдает. Препараты такие, что мама не горюй. А по-другому никак. Из человека кость вытащили. Пожимаю ему руку, перекидываюсь парой фраз. Его ждут другие пациенты, а меня – мать моего ребенка.

Катюха стоит бледная. Ее тоже можно понять. Тут и мне-то Мишку тяжело видеть. Хотя я, пожалуй, лучше всех знаю, что все, что с ним происходит, не просто норма, это хорошо.

Надо ее успокоить. Тихо подхожу сзади, аккуратно обнимаю, а она… О-па…

Катя

Только бы не увидел. Только бы не прочел. Только бы не понял. Сейчас ему нельзя. Он только с операции.

Сейчас есть только Миша. Я выдержу. Я все вынесу. И все равно разведусь. Как я могла? Как я вообще могла? Жить с этим…

Марк! Нет!

Марк

Катька вздрагивает и быстро прячет в карман свой телефон.

– Кать? – спрашиваю тихо.

– Все хорошо, – но глаза ее выдают с потрохами.

– Кать, дай телефон, – почти шепчу, но вижу, что у нее дрожат губы. – Кать…

– Марк, я с ним разведусь, и все закончится, как страшный сон!

– Дай телефон, Кать, – просто протягиваю руку.

Мне в ладонь ложится ее дешевенький смартфон. Экран еще не успел заблокироваться, и я вижу сообщения. Их несколько десятков за день. Но все однотипные:

«Дрянь, сука! Со свету сживу и тебя, и твоего ублюдка».

Это он о моем сыне? И о моей женщине! Подонок! Порву! Уничтожу!

– Так, – убираю ее смартфон к себе в карман, чтобы не видеть, чтобы не раздолбать его нафиг, – это пора заканчивать! Немедленно оформляем запрос на оператора с распечаткой текстов СМС и с подтверждением того, что ты владелица телефона. И передаем адвокату.

– К-какому адвокату? – она вся трясется.

– Такому! – у меня внутри все бушует. – Против Костика дело