В ловушке - Вера Холлинс

чего-то отвратительного, когда я наблюдала, как он наклоняется к ней ближе. Я ожидала, что он подарит ей долгий и глубокий поцелуй, однако он отстранился от девушки в тот момент, когда их губы соприкоснулись, его лицо было бесстрастным.

Девушка с фиолетовыми волосами справа от меня крутила бутылку, и она остановилась на парне слева от Мел.

— Правда или вызов?

— Вызов, — сказал он без колебаний.

— Я бросаю тебе вызов встать на четвереньки и мяукать следующие две минуты. — Мы все расхохотались.

Парень уставился на нее.

— Серьезно? Ты хочешь, чтобы я тоже мурлыкал?

Смех вокруг меня стал громче.

— Если хочешь. — Девушка подмигнула ему. Мы с Кевом переглянулись, и наши улыбки стали шире.

— Бро, не усложняй себе жизнь, — сказал ему его друг.

Парень застонал и опустился на четвереньки. Мейсен вытащил телефон и направил его на него, готовый снимать.

— Мне его жалко, — сказал мне Кевин.

Я хихикнула.

— Мне тоже.

Парень бросил на Мейсена сердитый взгляд через плечо.

— Эй! Не снимай меня!

— Начинай мяукать. — Сказала девушка с фиолетовыми волосами, и парень неохотно повиновался.

— Мяу. Мяу. Мяу, — сказал он монотонным голосом, ползая по кухонному острову.

— Ты звучишь так, будто вот-вот умрешь, — сказал ему Мейсен, следуя за ним с телефоном. — Громче! Обними своего внутреннего кота!

Я согнулась пополам от смеха, держась за живот, который начал болеть, и не задумываясь взглянула на Блейка, и смех застыл на моих губах. Он не смеялся. Он даже не улыбался, не замечая никого, кроме меня, его глаза странно горели.

Я не могла отвести от него взгляд, пока вызов не закончился, и парень не раскрутил бутылку. Она остановилась на блондинке рядом с ним, которая выбрала вызов и должна была станцевать танец на его коленях, но мне было все равно, так как потемневшие глаза Блейка преследовали меня.

Затем бутылка указала на Мел, и она выбрала вызов.

— Я хочу, чтобы ты поцеловала его в шею, — сказала блондинка Мел, указывая на Мейсена. Упс. Это была плохая идея.

Челюсти Мел напряглись.

— Что скажешь?

— Ни за что, — сказал Мейсен, нахмурившись. — Я отказываюсь.

Блондинка посмотрела на него так, будто он сказал, что Земля плоская.

— Почему? — Она бросила решительный взгляд на Мелиссу. — Давай. Не порти веселье. Сделай это, или ты выбываешь.

Мел скрестила руки на груди. В ее глазах было только презрение к Мейсену.

— Тогда я ухожу. Я ни за что не прикоснусь к нему.

Мейсен усмехнулся.

— Я ни за что не позволю тебе прикоснуться ко мне.

— Я рада, что это чувство взаимно, Барби. — Она выбежала из кухни, прежде чем я успела что-либо сказать или остановить ее. Я моргнула несколько раз, чтобы прочистить затуманенное зрение.

— Как думаешь, с ней все будет в порядке? — Спросила я Кевина.

Он пожал плечами.

— Это Мел. Ты же знаешь, она-она — она может сама с собой справиться.

— Что у тебя с той девчонкой? — Спросила блондинка у Мейсена.

— Ничего. Я просто не выношу эту сумасшедшую.

— Не называй ее сумасшедшей, — резко бросила я. Как бы мне ни не хотелось привлекать к себе внимание, я гордилась тем, что наконец-то заступаюсь за своих друзей. Даже если для этого потребовалось несколько напитков.

— Ладно, ладно, ладно, — сказала блондинка, прежде чем Мейсен успел ответить. — Давай не будем превращать это в драму. Я снова раскручу бутылку.

На этот раз бутылка оказалась у Кевина, и он, как ни странно, выбрал «вызов».

— Хм. Дай подумать. — Блондинка прижала палец к губам.

— Ты уверен, что хочешь это сделать? — Хихикая, сказала я ему на ухо. — Глядя, как они себя ведут, они попросят тебя лизнуть пол.

Кевин толкнул меня в плечо, усмехнувшись.

— Со мной все будет в порядке.

Я чувствовала, что Блейк слишком внимательно наблюдает за моим общением с Кевином, и мои щеки покраснели. Всю ночь он пялился на меня, и я не могла понять, в чем его дело. Я ожидала, что он будет меня запугивать, но этого не произошло.

— Ладно. Я хочу, чтобы ты поцеловал мою подругу. — Блондинка указала на черную девушку с косичками напротив нее, и Кевин яростно покраснел.

— К-конечно, — сказал он, но заметно сглотнул.

— Этот педик знает, как целовать девушку? — Спросил парень рядом с девушкой, заставив нас замолчать.

Кевин побледнел и опустил взгляд. Я сжала руки в кулаки от растущей потребности защитить его.

— Он гей? — Спросила ее подруга. — Фу. Черт возьми, нет.

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть геем, — выпалила я, дрожа от гнева. Кевин был неподвижен рядом со мной. Слишком неподвижен.

— От них можно заразиться ЗППП, — сказала девушка с фиолетовыми волосами, и я уставилась на нее.

— Ты когда-нибудь слышала о презервативах? — Спросила я ее дрожащим голосом. Кевин был почти в слезах.

— Как будто они действительно могут помочь.

Я была готова поговорить с ней, но Кевин рванул со своего места, проталкиваясь сквозь людей, чтобы выбраться из кухни, и я тут же бросилась за ним, надеясь, что я не настолько пьяна, чтобы упасть.

— Кевин! — Крикнула я.

Я настигла его на заднем крыльце. На заднем дворе никого не было, и музыка не играла громко, в воздухе витал запах приближающегося дождя. Стало холоднее, но алкоголь согревал меня.

— Не обращай на них внимания. — Я остановилась позади него. Он не обернулся.

— Это нелегко, сделать, потому что т-такие люди повсюду! Как я могу сказать л-л-людям, что я бисексуал, если они собираются так отреагировать?

В моем горле образовался комок. Я положила руку ему на плечо.

— Я знаю. Это несправедливо, и в этом мире много несправедливости, но не все такие, как они. Есть хорошие люди, Кевин. Есть люди, которые не будут судить тебя или смотреть на тебя по-другому из-за твоей сексуальности.

— Я знаю, что есть хорошие люди, но это ничего не значит, когда это происходит. Трудно принять себя таким, какой я есть, когда надо мной за это издеваются. Хотел бы я это изменить.

Я подошла к нему и посмотрела ему в лицо. Его красные глаза и боль в них оставили во мне глубокую рану, и я притянула его в свои объятия, уже протрезвев. Я прекрасно его понимала. Я не понаслышке знала, каково это — подавлять себя, потому что боишься, что скажет мир. Они имели над нами власть, заглушая наши голоса, мечты и желания, превращая их в пыль, а нас — в оболочки того, кем мы были на самом деле, и ради чего?

Каждый должен иметь свободу быть собой, но добиться этого очень трудно. Мы живем только