Бессердечный любовник - Фейт Саммерс

Я знаю свою судьбу на ночь в тот момент, когда он входит и смотрит на меня. Взгляд, который он мне бросает, источает сексуальную привлекательность, и нет никаких сомнений, что я снова буду его игрушкой для траха сегодня вечером.

Лисса приготовила еще один грандиозный пир, достойный праздничного застолья. Я надеюсь, что мы сможем съесть его сегодня вечером.

Когда я подхожу к концу стола, Эрик останавливает меня и приглашает сесть туда, где я сидела вчера вечером.

— Это твое место, — говорит он с легкой улыбкой.

Я не отвечаю, и это заставляет его улыбаться еще больше. Я сижу, и моя задница адски болит, хотя сиденье стула мягкое. Весь день я сидела на подушках или свернулась калачиком на диване, поэтому я не чувствовала боли так сильно.

Теперь чувствую, и он замечает.

Когда Лисса заходит на кухню, он наклоняется к моему уху, и его горячее дыхание щекочет мою кожу.

— Не волнуйся, я позже поцелую твои синяки получше, — бормочет он, проводя пальцем по моей челюсти.

Я отстраняюсь. — Тебе не обязательно это делать. На самом деле, не надо.

Он отходит на дюйм и упирается правым локтем в край стола. Он продолжает смотреть на меня, а я смотрю на него в ответ.

Лисса замечает напряжение между нами, когда достает вино. Она смотрит на Эрика и говорит ему что-то по-русски, отчего он отворачивается от меня.

Он смеется и оглядывается на меня, но продолжает разговор на их языке, который мне незнаком.

Я понимаю, что они говорят обо мне, только когда Эрик произносит слово кукла. Лисса выглядит так, будто она либо предостерегает его, либо отчитывает.

Сомневаюсь, что это последний вариант, потому что он ее начальник.

Эрик делает вид, что прикладывает руку к сердцу. Этот жест и его обаяние вызывают у нее легкую улыбку, но меня это бесит.

— Теперь ты можешь идти, Лисса, — говорит он.

Сейчас уже странно слышать этот внезапный возврат к английскому.

— Спасибо. Увидимся завтра, — Лисса одаривает меня своей обычной добродушной улыбкой, и я отвечаю ей тем же.

— Увидимся завтра, — говорю я ей.

Когда она уходит, я стараюсь не обращать на Эрика внимания, а он с таким же рвением наблюдает за мной, пока мы едим.

— Я слышал, что ты недавно разговаривала со своим отцом, — говорит он.

Я рискнула посмотреть на него. — Да.

— Как все прошло?

Ужасно. Я хочу сказать, что это было ужасно и тяжело, но не говорю. Чем меньше я говорю о чем-либо, тем лучше.

— Было трудно, но я справилась.

Наступает минута тишины, и я возвращаюсь к еде на своей тарелке. Я знаю, что он готовится нанести удар. Что я не могу выносить в нем, так это его непредсказуемость.

Я снова смотрю на него, когда он продолжает наблюдать за мной.

— Что теперь?

Прежде чем ответить, он заканчивает жевать кусок курицы.

— Я все еще пытаюсь тебя понять. Нечасто мне попадаются люди, в которых я не могу разобраться.

— Может, тебе не стоит беспокоиться. Я уверена, что у такого мужчины, как ты, есть дела поважнее, чем беспокоиться о том, чтобы понять одну женщину.

Уголок его губ приподнимается в хищной улыбке. — Зависит от женщины, куколка. Мужчины вроде меня всю жизнь одержимы женщиной, которая их заинтриговала.

— Во мне нет ничего интригующего, — качаю я головой.

— О, Саммер Ривз, лгать себе никогда не бывает хорошо. Не стоит этого делать, детка. Не тогда, когда вокруг тебя куча всего, что может меня заинтриговать. Я все еще гадаю, что привело тебя в клуб Montage.

Опять это. По крайней мере, мне удалось доесть половину того, что было на моей тарелке, прежде чем началось обсуждение моей прошлой жизни, от которого у меня выворачивало желудок.

— Ты собираешься приказать мне избавиться от страданий? — добавляет он.

— Нет.

Он удерживает мой взгляд, и я практически вижу, как он думает о том, что, черт возьми, он мог увидеть на сайте. Я знаю, какие фотографии были на главном сайте, и все они были созданы, чтобы выставить меня шлюхой.

— Фотографии все еще на сайте? — спрашиваю я слабым голосом.

Этот придурок Кассий — и Роберт, если уж на то пошло — те люди, которые их держат. Поскольку Кассий был главным владельцем, он придумывал самые отвратительные идеи. Неважно, что они думают, что я мертва, он все равно найдет способ использовать мои фотографии.

— Они были там раньше.

— Были? — Я прищуриваю глаза. — То есть их больше нет?

— У меня есть. Все они. — Он говорит с убийственным спокойствием, которое охватывает меня. — Я удалил их все с сайта и любые личные файлы, содержащие твои изображения и любую информацию. Для всех, кто обеспокоен, тебя там никогда не было.

Мои губы приоткрываются, и хотя я слышу все, что он мне говорит, я просто не могу в это поверить.

Все, что он сказал, хорошо и о чем я могла только мечтать, но есть элемент, который нехорош. Эта часть проиллюстрирована богатством темной одержимости, переполняющей глубины его глаз. И тот факт, что он сказал, что у него есть все фотографии.

Зачем они ему?

Игривая улыбка появляется на его губах, и он окидывает меня взглядом.

— Потеряла дар речи? — спрашивает он.

— Как ты это сделал? — глупый вопрос человеку, который учился в Массачусетском технологическом институте и владеет оружейной компанией.

Более важный вопрос: почему он это сделал?

— Вот такие штуки я умею делать.

— Зачем ты сохранил фотографии?

— Может быть, я хотел оставить их себе. — Он разворачивает свой стул и отодвигает мой, чтобы мы могли смотреть друг на друга.

— Почему?

— Может быть, мне нравится идея быть единственным мужчиной, который видит тебя в таком свете.

Я не знаю, как реагировать.

Я должна быть счастлива, что моя информация и изображения не на этом ужасном сайте, доступном для просмотра членам сомнительного клуба, и не в руках таких людей, как Роберт, даже если он думает, что я мертва. В то же время я не знаю, что, черт возьми, делать со словами Эрика.

— Думаю, пришло время продолжить твое наказание, Куколка. Я хочу снова тебя трахнуть. — Он ухмыляется, и когда он встает, я понимаю, что меня уже включили в сегодняшнюю игру.

Это только начало. Его целью, вероятно, было сбить мои эмоции и парализовать мой разум наложением эмоций. Как и прошлой ночью.

Глава 17

Саммер

Эрик тянется к краю моего топа, и