Инопланетный рынок шкур - Лиззи Биквин

оборудование в углу комнаты. Монитор на стене засветился, отображая массив данных. Пока компьютеры обрабатывали информацию, Тристн продолжил осмотр, используя маленький фонарик, чтобы проверить зрачки М'рин и заглянуть ей в рот.

— Пока все хорошо, — сказал Тристн. — Кажется, все в порядке. Теперь мне просто нужно проверить твои сердечки.

— Сердечки? — М'рин рассмеялась. — Боюсь, ты будешь разочарован, узнав, что у меня только одно.

— Ах, да. Прости меня. Я узнал это из книги Бе'тани, но забыл.

— Сколько у тебя их? — спросила она.

Тристн поднял два пальца.

— Ого, — сказала М'рин, и ее взгляд с изумлением метнулся к его обнаженной груди. Этот взгляд заставил оба его сердца забиться быстрее.

Он достал стетоскоп из одного из шкафчиков. Простое, старомодное устройство, но, тем не менее, эффективное. Он снял устройство-переводчик, чтобы вставить наушники в уши. Затем опустился на колени перед Моурин.

Но когда Тристн приблизился, чтобы приложить диафрагму стетоскопа к ее груди, он понял, что бугорки на грудной клетке мешают. Слишком тесная верхняя часть платья приподнимала ее холмики и плотно сжимала их вместе, закрывая солнечное сплетение.

Тристн глубоко вздохнул.

— М'рин, мне… нужно, чтобы ты приспустила верх платья.

Она заколебалась, но лишь на мгновение, затем кивнула и медленно спустила две бретельки с плеч, обнажив свои большие, упругие холмики. Он знал назначение этих холмиков. Это были железы, которыми человеческие самки кормили своих детенышей. Но почему Тристн находил их такими чертовски соблазнительными? И почему эти два розовых бугорка стали твердыми и возбужденными прямо на глазах у Тристна, словно приглашая его прикоснуться и пососать?

Кровь прилила к его члену, и Тристн был рад, что стоит на коленях, что помогло скрыть внезапное возбуждение.

Он поместил стетоскоп в глубокую впадину между двумя сочными холмиками и прислушался к учащенному ритму пульса человека. Ее сердцебиение, казалось, было быстрым, но звучало вполне здорово.

Пока М'рин приподнимала верх платья, чтобы снова прикрыть свои холмики, Тристн отложил стетоскоп в сторону и вставил устройство-переводчик в ухо. Он дал своему члену несколько секунд спокойствия, затем встал и подошел к устройству на стене.

— Так… это все? — спросила М'рин.

— Есть еще одна вещь, которую мне нужно проверить.

Он активировал дозатор синтетической кожи. Маленькая насадка выдвинулась вперед и распылила тонкий слой черной жидкости на его руки, которая тут же высохла, превратившись в эластичные перчатки, облегавшие его, как вторая кожа. Он вернулся к кровати и опустился на колени перед М'рин.

— Тристн? — окликнула его М'рин с кровати.

Он уже презирал себя за то, через что заставит ее пройти, но у него не было выбора. Он подчинялся очень строгим приказам правительства Рака. Если он найдет во время путешествия человеческую самку, он должен будет осмотреть ее.

Тщательно.

Анатомия человеческой женщины все еще оставалась загадкой. Конечно, была Бе'тани. Первая человеческая женщина, прибывшая на Рак. Но ее пятеро супругов-ракш необычайно защищали ее, и они не позволили подвергнуть свою пару подобному испытанию.

В каком-то смысле Тристн восхищался их способностью защищать. Несмотря на то, что он знал ее меньше дня, он уже питал похожие чувства к М'рин. Но он знал, что такие чувства были чистой глупостью с его стороны. М'рин не была его парой и никогда не будет.

Теперь он должен был осмотреть ее, сначала пальцами, а затем с помощью устройства, которое просканирует внутреннюю часть ее женской анатомии.

Она уставилась на него темными, влажными глазами, и ее нижняя губа нервно задрожала.

— Тристн? — Ее голос был тихим хныканьем. — Что ты делаешь?

Тристн вздохнул.

— Мне нужно осмотреть твою женскую дырочку, М'рин. А теперь, пожалуйста, задери платье и раздвинь ноги…

ГЛАВА 26

МОУРИН

— Что? — ахнула Моурин.

Ее сердце подпрыгнуло к горлу, а пальцы нервно вцепились в край кровати Тристна, сминая идеально застеленные простыни.

— Я сказал, что мне нужно осмотреть твою женскую дырочку, М'рин, — голос Тристна звучал отстраненно и профессионально. — А теперь, пожалуйста, приподними платье и раздвинь…

— Я слышала, что ты сказал! — выпалила Моурин, обрывая его. — Это просто… это просто…

— Да?

Моурин была взволнована. Ее дыхание внезапно стало напряженным. Казалось, сердце пропускает каждый второй удар. Когда она заговорила, ей стоило большого труда не заикаться.

— Ладно, во-первых, это не моя женская дырочка! Я имею в виду, что это, конечно, дырочка, но… послушай, мы это так не называем, ладно?

— Я понимаю, — спокойно сказал Тристн, серьезно кивнув. — В таком случае, как бы ты хотела, чтобы я называл твою женскую дырочку, М'рин?

Несмотря на неловкую ситуацию, неуклюже сформулированный вопрос Тристна вызвал невольный смешок на губах М'рин. Это прозвучало почти так, как будто Тристн спрашивал, есть ли у ее киски имя. Но она тут же снова стала серьезной.

Зачем Тристну понадобилось, чтобы она сказала ему это слово? Устройства-переводчики работали буквально для всего остального. Почему он не знал слова, обозначающего ее женскую анатомию? Наверняка у самок его вида было что-то подобное, верно? В конце концов, у самцов-ракш были пенисы. Моурин поняла это прошлой ночью с Джрайком.

Но как профессиональный агент ФБР, Моурин развила почти интуитивное чутье на ложь. Пусть у Ракши язык тела отличался от человеческого, она была абсолютно уверена, что Тристн не шутил над ней.

Он действительно не знал.

Моурин на мгновение замолчала, размышляя о разных терминах, обозначающих ее промежность. Она предпочитала называть это киской, но это не казалось подходящим для медицинского обследования.

Боже, это было так неловко…

— Мое влагалище, — наконец сказала Моурин. — Можешь называть это моим влагалищем.

Она выбрала наиболее нейтральный термин.

— Хорошо, — сказал Тристн. — Мне нужно осмотреть твое влагалище, М'рин. Я обещаю, что это будет быстрый и безболезненный осмотр.

Сердце Моурин готово было выскочить из груди.

Ей действительно не стоит так нервничать. Конечно, ее и раньше осматривали врачи. И, кроме того, Тристн уже видел ее обнаженной, когда спасал вчера. Но настоящая причина беспокойства Моурин была в другом.

Она не беспокоилась о том, чтобы показать Тристну свою киску. Она боялась, что он увидит, какой постыдно мокрой она стала за последние несколько минут в его присутствии.

Виновато было сочетание факторов, которые сделали это с ней. Вид толстых, накачанных мышц Тристна не помог делу. А еще его глубокий, рокочущий голос. И строгий, серьезный подход к своей работе. И блеск разума в его оранжевых глазах, когда он рассматривал ее. Все это пробудило в душе Моурин крайне неуместные чувства.

Но самым важным фактором был аромат Тристна, теплый, острый и животный. Этот аромат был полностью мужским, но в то же время он совершенно отличался