Судьба в наследство. 1. Письмо, с которого все началось - Елена Александровна Ковалевская

о который разбилась не одна военная компания империи. Его преосвященство кардинал Джованне противился возвращению княжества в прежние границы, видимо надеясь на предоставление личного протектората для этого района. Что ж, контроль над проливом Мирмиот - это весьма соблазнительный кусок.

Теперь в свете предполагаемых военных действий многое выглядело по-другому. Вопрос по объединению территорий, который прежде обсуждался ни шатко, ни валко, будет решен в два счета и далеко не в пользу амбициозного кардинала.

- Кардинал Джованне отбыл в Винет, как было озвучено, по приказу его святейшества, но поговаривают, папа очень гневались, узнав о его самовольном отъезде, - продолжал рассказывать Гийом. - Наш командор за последние четыре недели уже девять раз был приглашен в Паласт Святого Престола, а Его Святейшество Геласий трижды почтил своим присутствием праздничные службы в соборе. Это было на день святых апостолов Фалька и Мартина, день основания ордена и последний раз в день покровителя Святого Георга. И дважды на дни ордена он был без своего 'Голоса'.

Клирик замолчал, ожидая замечаний или расспросов от епископа, но тот задумался о своем.

- Хорошо Гийом, если подобной важности сведения появятся у тебя еще, извещай меня о них немедленно, - после непродолжительного размышления выдал его преосвященство. - Скажи мне, тепло ли Его Святейшество приветствовал бейлифа Цемпа на последней службе? (Бейлиф - титул главы Ордена Святого Георга.)

- Довольно тепло, ваше преосвященство, - подтвердил ризничий. - Папа Геласий возложил руку на голову его высокопреосвященства, при целовании перстня. А командор Цемп приложился не только губами, но и лбом.

- Замечательно, - кивнул своим мыслям епископ. - Гийом все твои труды, что ты совершаешь, служат только благим делам и на пользу Церкви. Думается мне, что в дальнейшем, ты достигнешь значительных высот.

- Благодарю за столь лестную оценку, - с этими словами клирик встал, поклонился Констансу, и, взяв со столика кошелек, тихо вышел.

Старший ризничий ушел, а епископ продолжал сидеть в кабинете торговца. Прошло четверть часа, прежде чем хозяин заглянул в комнату. Он старался никогда не видеть, с кем встречается его преосвященство Констанс. Как говорится: меньше знаешь - крепче сон, да и у братьев Ответственных в чрезвычайном случае не будет лишних вопросов.

- Ваше преосвященство? - осторожно подал голос тот

- Заходи, - разрешил епископ, поднимаясь с кресла. - Ты еще обещал показать мне старинную книгу с гравюрами двухсотого года от образования.

- Сею секунду, ваше преосвященство, сею секунду!

Книготорговец подошел к одному из шкафов, открыл дверцу и извлек на свет увесистый старинный фолиант, переплетенный в деревянные пластины, соединенные между собой широкими серебряными скобами. С видимым усилием он опустил инкунабулу на рабочий стол и отступил на два шага.

- Вот! - с пиететом провозгласил он. Но затем вновь метнулся к столу, достал из висящего на поясе кошеля ключ, открыл замок скрепляющий книгу и опять отошел. - Прошу!

Епископ провел пальцем по переплету, а затем поднес его к носу и вдохнул.

- Вальмитовое? - торговец кивнул. - Хм-м.

Вальмитовое дерево обладало множеством достоинств, среди которых были стойкий в течение многих веков аромат и сохранность проложенного между его дощечками любого материала, будь то бумага, пергамент, ткань или даже редчайший в этих местах папирус. В футлярах из вальмита хранили дневники Святого Симеона, мощи апостолов, и оригиналы святых писаний дошедших со дней возникновения Единой Церкви. Это было очень редкое и ценное дерево, чтобы растрачивать его по мелочам. Констанс поднял драгоценную обложку, под ней на пергаментном листе было выведено Оmnis aetas sanctus Benedict (Вся жизнь святого Бенедикта). Пролистал пару страниц, пока не натолкнулся на первую гравюру, слегка выцветшую, отчего чернила, которыми ее выполнили, приобрели коричневатый оттенок. Он внимательно принялся рассматривать рисунок. Спустя пять или семь минут перевернул еще с десяток листов и дошел до второй гравюры, так же внимательно изучил, а затем обратился к хозяину.

- Это действительно подлинник? А то мне не хотелось бы... - он не закончил фразу, но книготорговец все прекрасно понял, чего именно не хотелось бы его преосвященству.

- Безусловно! - жарко и без колебаний заверил тот. - Достоверность гарантирована! Она перекуплена мною у младшего сына барона Кроке, тот в свою очередь был племянником маршала Бонифация, которому эту книгу подарил папа Филипп VII. Барон разорился и распродает ценнейшие вещи, собранные многими поколениями его семьи! Это такой ужас!

Хотя Констанс являлся ценителем и коллекционером старинных рукописей и книг, он все же проигнорировал столь соблазнительную информацию, и равнодушно произнес:

- Я беру ее. Книгу переправишь в ауберг, моему секретарю, там же и получишь деньги или вексель, на твое усмотрение. А теперь проводи меня.

Все то время, пока его преосвященство разговаривал с клириком, братья и послушник Марк постояли снаружи на улице. Наконец дверь открылась, и появился епископ. Хозяин вышел следом, чтобы попрощаться со столь почетным гостем.

- Ваше преосвященство, прошу вас, загляните на следующей неделе, у меня должен появиться редчайший экземпляр жизнеописания Святого Руассара, датированный еще шесть тысяч девятьсот сороковыми годами!

- Постараюсь, - суховато ответил тот, делая знак рукой братьям, чтобы подошли к нему.

Носильщики, ухватившись за ручки, подняли резной паланкин с тротуара и поднесли к дверям. Торговец приложился к епископскому перстню губами, затем лбом, выражая великое почтение, и остался стоять в поклоне, пока тот, подобрав серый шелковый плащ, опускался на сидение. Марк задвинул бархатные занавеси, скрывая Констанса, и братья двинулись к другому запланированному на сегодня месту встречи. Мальчик держался рядом.

Они прошли пару длинных улиц и пересекли площадь с шестью часовнями, прежде чем добрались до дома, на жестяной вывеске которого гордо красовались ланцет и клистир. Послушник подергал за шнур, который вел к повешенному где-то внутри колокольчику. Раздавшийся звон было слышно, несмотря на закрытую дверь. Отворил сам лекарь, облаченный в белую хламиду с тремя зелеными полосами по краю подола, положенную ему по роду занятий.

- Ваше преосвященство, неужели?! Прошу вас, - он суетливо отступил вглубь прихожей.

Епископ неспешно выбрался, опираясь на плечо подошедшего к паланкину Марка. Встал, расправил складки подбитого мехом пелиссона, и неспешно зашел внутрь.

Довольно частое посещение лекаря у епископского окружения вызывало ложное чувство его немощности, а может быть даже скорой кончины. На самом деле Констанс был довольно крепок в свою вторую