Судьба в наследство. 1. Письмо, с которого все началось - Елена Александровна Ковалевская

Его Святейшества Папы Геласия IX епископу Констансу пришлось выложить крупную сумму в 30 золотых. Единственным оправданием такой расточительности служило то, что место, доставшееся его высокопреосвященству, было внизу на стуле, а не на балконе, как у многих.

Открытые завтраки, обеды или ужины были самым привычным делом у пресвитерия в Sanctus Urbs. В просторном зале с узкими внутренними балконами по двум сторонам устанавливался большой стол, за которым трапезничали глава мероприятия и его гости. За этим процессом могли наблюдать приглашенные зрители. Попасть на такое застолье считалось очень почетным. Конечно же, верхом важности было бы оказаться за одним столом с хозяином, но и стать наблюдающим оказывалось не менее престижным. Среди зрителей первыми по степени значимости являлись посаженные на стулья непосредственно в зале, вдоль одной из его стен. Ко второму сорту были отнесены люди, стоящие на балконах и смотрящие вниз на накрытый стол.

Утренний зал, в котором давал открытый завтрак Его Святейшество, был очень большим и светлым. В окна, выходящие на восток, уже вовсю заглядывало солнце, в лучах которого сверкала и переливалась парчовая драпировка стен, затканная узорами из роз, так любимых нынешним главой престола.

До начала открытого завтрака, первыми провели приглашенных на балконы, вторыми тех, кому предназначались стулья. Констанс пришел на завтрак, облаченный в полагающуюся ему по сану фиолетовую сутану с широким поясом малинового цвета с белой окантовкой, указывающей на степень primus fidem merens. С собой он принес завернутую в шелковый халистийский плат книгу, приобретенную за баснословную стоимость у книготорговца в прошлую пятницу. Оказалось, что рядом с ним будут сидеть еще двое: епископ адмонитианцев и недавний собеседник - епископ-суффраган Герран. Едва войдя в зал, они легким кивком поприветствовали друг друга, и более ни единым жестом или действием не показали, что знакомы.

Слегка затянув паузу, к столу прошествовали четверо гостей. Последним в зал вошел сам Папа Геласий IX - весьма бодрый старец, сильнейший глава Единой Церкви за последние шестьдесят лет. Он с подслеповатым прищуром окинул всех собравшихся, желчно усмехнулся: 'Полна шкатулка...' - и уселся в кресло. Следом на сиденья опустились гости, потом епископы, прочие же остались стоять.

Его Святейшество Геласий IX был приблизительно одного возраста с Констансом. Небольшого роста, сухой старец со смуглой кожей и черными глазами урожденного халистийца. Белоснежные от седины волосы пушистым облаком вились вокруг лица, и солнце, что падало со спины, заставляло светиться их, образуя ореол над головой.

За накрытым столом с двух сторон от Геласия IX сидели четверо гостей: командор Ордена Святого Георга главный бейлиф его высокопреосвященство Цемп, кардинал Ордена Слушающих верховный инквизитор его высокопреосвященство Тамасин де Метус, командор Ордена Святого Жофре Благочестивого главный госпитальер его высокопреосвященство Ортфрид и ее благочестие или главная надзирающая за женскими орденами при Святом Престоле ее высокопреподобие Саския - единственная женщина в паласте.

Со всеми сидящими за столом Констанс был шапочно знаком, но более тесного общения до этого момента старался избегать. Самым безобидным, поскольку был совершенно предсказуемым из присутствующих, являлся главный бейлиф Цемп - верный пес Папы, готовый в любой момент сложить за него голову. Епископа усадили лицом как раз к нему; бейлиф если узнал его, то не подал вида. Остальные же были людьми опасными, на пути у которых вставать никому не рекомендовалось. Главный госпитальер - высокий, сухой и жилистый старец в красном командорском одеянии - был завзятым интриганом, идущим к намеченной цели по головам, а точнее по трупам. Верховный инквизитор Тамасин де Метус - плотно сложенный, но невысокий мужчина только-только перешагнувший полувековой рубеж - единственный в епископате, кому дозволили оставить за собой право именоваться фамилией семьи - слыл человеком страшным, фанатиком своего дела, но так же являлся безмерно преданным главе Святого Престола. Ее благочестие Саския - родная сестра Геласия IX, была единственной женщиной, допущенной в паласт за последние семьдесят лет. Маленькая, всегда закутанная с ног до головы в черное, она являлась обладательницей несгибаемой воли и гадючьего нрава. А в крепости и стойкости веры могла потягаться с сидевшим напротив ее кардиналом Тамасином. В общем, теплая компания.

Его высокопреподобие Констанс опасался из присутствующих на завтраке лишь одного человека, а точнее одну - благочестивую Саскию. Если он, как епископ боевого ордена, для кардинала Тамасина не был подчиненным, то для сестры Его Святейшества не существовало подобных препятствий. Разделения на духовные и боевые ветви Единой Церкви она попросту игнорировала. Впрочем, из-за возможного пристального внимания со стороны этой дьяволицы он не собирался отказываться от своего нового намерения - занять одинаковое с ними положение. Как говориться: уравняем силы, а потом посмотрим - кто кого.

Личный брат-прислужник положил Папе на тарелку порцию приготовленной на пару луфари и маленький похгутский хлебец. В бокал налил белой мальвазии. Его Святейшество отправил первый кусочек в рот, немного пожевал, проглотил и запил вином.

- Сносно. Братец положи-ка мне вон того соусу, желтого, - приказал он, замершему за его спиной прислужнику. Тот поспешил исполнить.

После того как глава Святого Престола попробовал первое блюдо к трапезе уже могли приступать все присутствующие за столом. Командоры и кардинал накладывали себе разнообразные явства, благочестивая Саския положила себе маленький кусочек от карпа с раковым кулисом и вяло без аппетита в нем ковырялась.

Безусловно, стол был впечатляющим и радовал разносолами: терины с крылами в пуре зеленом, крыла в пармезане, котлеты из вепря в сливовом соусе, тешка из северной рыбы, кальмары с ветчиною, пулярды с трюфелями, тартелеты, соленые персики и гато из зеленого винограда.

Епископ не был особо удивлен разнообразием поданных блюд, он сам мог позволить себе не менее грандиозный завтрак, обед или ужин. Однако выбрасывать такие деньги на удовлетворение своих прихотей считал чрезмерным расточительством.

- Сегодня весьма погожий день, не так ли?! - обратился главный бейлиф Цемп к сидящей рядом с ним Саскии.

- Не так, - буркнула та, не поднимая на него глаз.

Цемп не смутившись, продолжил:

- Вы считаете, что день Святого Бенедикта должен быть дождливым?

- Я считаю, что день Святого Бенедикта должен быть, - последовал ответ.

- Саския, душа моя, вы сегодня не в настроении? - осведомился Папа со своего места во главе стола.

- Когда я вижу большие суммы, выбрасываемые, чтобы пустить пыль в глаза, то испытываю крайнее недовольство. Такие деньги могли бы расходоваться более целесообразно! - едко ответила благочестивая.