Опальная жена. Пекарня на краю севера - Александра Берг

под тяжёлым бархатным балдахином. К моему изумлению, помещение оказалось нетронутым: изящный прикроватный столик, высокий шкаф, резной комод из тёмного дерева и ростовое зеркало в позолоченной раме, которое стоило, вероятно, больше, чем пекарня Терес.

Похоже, воры, обчистившие нижний этаж, не осмелились подняться выше. Их можно понять – я сама в первый день сбежала и ограничилась кухней.

– Ты испугался, что я брошу тебя? – с невольной улыбкой спросила у дома.

В ответ старые балки перекрытий тихо скрипнули, а светильники на стенах на мгновение мигнули.

– Я никуда не уйду, – тихонечко выдохнула. – Ты впустил меня, и я остаюсь…

На мои слова светильники на стенах вспыхнули ярче.

Я медленно прошлась по комнате. Конечно, здесь всё было покрыто толстым слоем пыли – на поверхностях остались чёткие следы от моих прикосновений. Но сейчас это казалось неважным.

В смежном помещении обнаружилась просторная ванная комната, в центре которой стояла массивная медная ванна на изогнутых ножках в виде львиных лап.

Боги… Как же нестерпимо захотелось погрузиться в горячую воду, позволить ей смыть накопившуюся усталость и тревоги последних дней. Предвкушение блаженства уже разливалось по телу, но тут взгляд заскользил по стенам в поисках источника воды. Ни единого крана, никаких труб или других приспособлений. Тяжёлый вздох сорвался с губ, а разочарование вернуло меня с небес на грешную землю. Мечты о горячей ванне растаяли, как утренний туман.

Я невольно шмыгнула носом и, бросив последний тоскливый взгляд на бесполезное медное великолепие, медленно закрыла дверь.

Что ж, стоило проверить остальные комнаты – возможно, они таили в себе меньше разочарований…

Выйдя в коридор, направилась к двум другим дверям. Первая комната оказалась ещё одной спальней, возможно, гостевой – всё здесь было накрыто простынями, некогда белыми, но теперь посеревшими от времени. Под ними угадывались очертания кровати, прикроватных тумбочек и комода.

В третьей комнате обнаружился кабинет. Когда я переступила порог, светильники с полупрозрачными камнями вспыхнули, позволив рассмотреть помещение во всех деталях.

В центре стоял массивный стол из чёрного дерева. Рядом – два глубоких кресла, обитых потёртым зелёным бархатом. В углу кабинета возвышался большой глобус на золотой ножке, сейчас покрытый тонкой паутиной.

Но всё это отступило на второй план, когда мой взгляд упал на портрет над камином.

Я застыла, не в силах сделать вдох.

С холста, обрамлённого тяжёлой резной рамой, на меня смотрел мужчина, чьи черты я узнала почти сразу…

– Виктор Артейр, – имя сорвалось с губ шёпотом, таким тихим, что звук растворился в пыльной тишине кабинета.

Я медленно подошла к портрету. Конечно, это был не совсем мой муж. Черты лица немного отличались, одежда принадлежала другой эпохе, но сходство было ошеломляющим. Те же непокорные смоляные волосы; гордый, почти надменный разворот плеч. И главное – тот самый прямой, прожигающий насквозь взгляд…

Глава 22.

Глава 22

Возвращаемся на несколько недель назад.

Виктор

– Это хорошая сделка, Виктор. Уверен, вы получите больше выгоды от моего титула, чем я от ваших денег и особняка. Моя дочь…

– Насчёт вашей дочери. Вы не против, если она немного здесь задержится?

– Я… М-м-м-м… Анна… она. Разве можно оставлять свою молодую жену?

– После случившегося мне нужно всё хорошенько обдумать.

– Виктор, вы ведь не надумали разводиться?! Учтите тогда наш с вами договор…

– Не тряситесь так, граф. Я ведь подписал документы! Или вы боитесь, что ваша безупречная репутация окажется не такой уж безупречной? Впрочем, можете быть спокойны – я человек слова.

– Что ж, господа, – раздался голос нотариуса, – раз все формальности улажены, позвольте откланяться.

Нотариус поклонился, собрал документы в папку и поспешно вышел из кабинета.

Я подошёл к окну. Договор подписан. Соглашение вступило в силу, и нет больше дороги назад. То, к чему я стремился все эти годы, наконец свершилось.

Но вместо ожидаемого триумфа я ощущал лишь тупое, вязкое раздражение, разливающееся в груди подобно ядовитой желчи.

“Прав был Глен – зря я связался с Вейрами”, – мелькнуло в голове.

Никогда не подводившее внутреннее чутьё настойчиво твердило, что они что-то задумали. Граф… его дочь – моя жена…

– Так вы выполните мою просьбу? – резко повернулся к графу.

Чёрт! Да какой он теперь граф? Через неделю титул полностью перейдёт в моё владение!

– Скажите честно, вы просто хотите от неё избавиться? – иронично выгнул бровь новоиспечённый тесть. – Если она вам так противна, не проще ли сослать её куда-нибудь подальше?

Меня покоробило столь пренебрежительное отношение отца к дочери, но я затолкал это чувство глубоко в задницу.

– Это ненадолго. Как только улажу дела в столице, немедленно перевезу Анну в поместье Крейтс.

– Лишний рот мне ни к чему!

– Не беспокойтесь, – меня откровенно начало бесить его отношение. – Я полностью компенсирую все расходы на её содержание. Но запомните – это последняя сделка между нами.

Мужчина нехотя склонил голову согласившись. Я подался вперёд, намереваясь пожать ему руку, но тут же одёрнул себя. Аристократы не опускаются до рукопожатий, словно уличные торгаши. Впрочем, кем он стал? Август Вейр продал титул безродному ублюдку за мешок золота и клочок земли с домом.

Алькветтерн – далеко не самое обширное поместье в моих владениях, но ближайшее к столице. Наверное, поэтому Вейр выбрал именно его, чтобы сохранить возможность мелькать при дворе, хоть и в унизительной роли бывшего аристократа.

Мне же эти земли никогда не нравились – разбитые дороги, пронизывающий холод даже летом, серое небо над почерневшими от сырости дубами.

То ли дело Крейтс – жемчужина южной Эртании с её мягким, ласковым климатом, ослепительным солнцем и свежим морским ветром, несущим запахи соли и оливковых рощ. Если бы всё пошло по задуманному плану, я бы перевёз Анну именно туда. Она могла бы жить среди изумрудных виноградников и пышных фруктовых садов, пробуждающихся с первыми лучами рассвета. Неделю назад я даже разрешил себе представить, как она будет смеяться, собирая наливные абрикосы в плетёную корзину, как её медовые локоны колышутся в такт лёгкому бризу, а глаза отражают синеву безоблачного неба…

Чёрт возьми, зачем я вообще думаю об этом? Она предала меня. Хотя… был ли я уверен в этом до конца?

Я отошёл к столу и налили себе бренди. Глоток обжёг горло.

Почему именно Вейры? Мысль начала свербить сознание.

Был барон Ламберт с его процветающими западными землями, были Коннели с их неплохими связями при дворе. Каждый из