Опальная жена. Пекарня на краю севера - Александра Берг

них стремился породниться с богатым генералом, особенно учитывая мою драконью природу. Они наперебой предлагали своих дочерей, расточали улыбки и заискивали передо мной при каждой встрече.

Но почему именно Вейры?

Я выбрал их потому, что они были аристократами до мозга костей, с такой родословной, что даже этому напыщенному идиоту Драммонду пришлось бы прислушиваться к моему слову на Совете.

Союз с Вейрами – это не просто брак, это ключ к дверям, которые всегда оставались для меня запертыми.

И, конечно, им нужны были деньги. Много денег.

Я видел, как тяжело давалось графу общение с безродным выскочкой вроде меня. Каждый поклон, каждая улыбка – невыносимое усилие. Но у него не было выхода – поддержав военную экспедицию против Гисса, он сам загнал себя в ловушку…

“А может дело в Анне?” – прошептал голос где-то в глубине души.

Может, дело в её глазах? Или в её красоте? Не в той холодной, выставленной напоказ красоте, которой блистали благородные девицы на столичных балах. Красота Анны была иной – живой, трепетной.

Перед тем как прийти к Августу с предложением, я видел её лишь однажды. В столичном парке. Анна сидела на мраморной скамье, окружённая цветущими вишнями. Бледно-розовые лепестки, подобно снегу, медленно опускались на её хрупкие плечи.

Такая печальная, но вместе с этим такая живая.

Пальцы девушки перебирали страницы книги, а губы беззвучно шевелились, точно повторяя прочитанное. Непослушные медовые локоны, выбившиеся из причёски, трепетали на весеннем ветру, а солнечные блики, золотили её бледное лицо, словно целуя его…

Всё испортило появление её отца. Граф Август Вейр, с его тонкими поджатыми губами, возник словно из ниоткуда. Высокий, сухопарый, с идеально прямой спиной и надменно вздёрнутым подбородком – воплощение аристократической спеси.

Анна вздрогнула и торопливо захлопнула книгу. Лепестки, потревоженные резким движением, взметнулись вверх розовым облаком. Рука графа стремительно метнулась вперёд, сомкнувшись на тонком запястье дочери. Я увидел, как его пальцы, похожие на когти хищной птицы, впились в нежную кожу девушки. Анна поморщилась от боли, но не проронила ни звука, лишь опустила глаза…

– У вас какие-то дела в столице? – из глубин воспоминаний меня вырвал сухой, скрипучий голос Вейра.

– Это не ваше дело, граф! – раздражённо бросил я и, с силой поставив недопитый бокал бренди, стремительно вышел из кабинета.

Мысли о первой встрече вгрызались в сознание острыми клыками. Но я с остервенением выдрал их из головы, словно сорняки, недостойные моего внимания.

Образ девушки, мелькнувший перед глазами, был мгновенно стёрт холодным равнодушием.

Сентиментальность – роскошь. А девица с её наивным взглядом и дрожащими губами – не более чем довесок к титулу. Пусть другие тонут в омуте женских глаз, я же вижу только цель – чёткую, безжалостную, единственно важную…

Пульс предательски участился, когда я внезапно почувствовал запах. Казалось, стены, ковёр под ногами, портьеры – всё пропиталось ароматом дикой вишни… её ароматом.

Секунда слабости. На мгновение мне показалось, что она здесь, совсем рядом. Что стоит обернуться – и я увижу её силуэт в полумраке, тонкие пальцы, теребящие прядь волос, полуулыбку…

Нет! Я стиснул зубы так, что заныли челюсти. Сделал глубокий вдох и намеренно исказил аромат в сознании, превратив нежное вишнёвое облако в приторную, удушающую химию.

Шаг. Ещё шаг. Запах становился слабее. Растворялся в пустоте, которую я старательно культивировал внутри. Впереди ждали дела… В первую очередь нужно разобраться в ситуации, в которую меня услужливо макнула моя дорогая жёнушка.

Анна… Она смотрела мне прямо в глаза, когда говорила, что ничего не помнит. Что знать не знает этого идиота – Лудде.

Но что, если это ложь? Женщины умеют врать так искусно, что даже Око Истины становится бесполезной игрушкой. Они создают свою правду и верят в неё, делая ложь неотличимой от истины даже для самих себя.

Она изменила мне! Предала. Решила посмеяться. В моей же спальне с каким-то конюхом!

Ярость жгла меня изнутри. Воспоминания о девушке с вишнёвыми лепестками на плечах окончательно растворились в багровой мгле. Глаза, улыбка, слабый отголосок смеха безвозвратно истлели, оставив после себя лишь выжженную пустошь.

Но…

Это проклятое “но” застряло в горле, словно кость.

Я встряхнул головой, одним резким движением расправил плечи и спустился с парадной лестницы.

Погода стояла промозглая. Тяжёлые, свинцовые тучи плотной завесой затянули небо, отчего мир стал серым и тоскливым.

На улице меня уже ждал Глен, с внимательным взглядом судебного медика и терпением, которому позавидовал бы святой.

– Ну что? – спросил я, невольно поёжившись от промозглого ветра.

Глен качнул головой в сторону готового тронуться экипажа.

– Может, есть другой способ? – я невольно поморщился, представляя предстоящую поездку.

Ехать пять часов с трупом не самое привлекательное, что мне вообще доводилось делать.

– Предлагаешь переслать его по почте? По кусочку? – съязвил друг.

Глен и Иннис были моими друзьями с детства. Мы выросли вместе, вместе поступили на службу, и теперь, похоже, вместе будем разгребать всё это дерьмо.

– А ты не можешь провести осмотр в поместье?

– Все инструменты, препараты и оборудование в моей лаборатории. Предлагаешь разделывать его кухонным ножом?

– Чёрт… А где Иннис? Только не говори, что он решил отыграться! Если да, то нам придётся везти два трупа!

– Не беспокойся, он уже уехал верхом. Так быстрее. До твоего приезда мы успеем всё подготовить.

В это время на конюшне заржал Шторм. Нужно было и его забрать, но такому норовистому коню лучше подождать меня здесь. Михель – отличный конюх. Он о нём позаботится, а столичные улицы, эти узкие, мощённые булыжником артерии, заполненные экипажами, зеваками и торговцами – не лучшее место для такого зверя.

Я вернусь. И не только за Штормом. Образ Анны снова вспыхнул в сознании, но на этот раз я не стал гнать его прочь. Взгляд невольно заскользил по окнам дома. На мгновение показалось, что в одном из них промелькнула мимолётная тень – тонкий силуэт, растворившийся прежде, чем я успел понять, было ли это игрой воображения или чьим-то настороженным присутствием…

Глен деликатно кашлянул, возвратив меня к реальности.

– Время, – напомнил он.

Я молча кивнул, глубоко втянул ноздрями промозглый воздух и забрался в экипаж. Кожаное сиденье отозвалось приглушённым скрипом. Глен тем временем ловко залез на свою гнедую лошадь и, легко пришпорив её бока, устремился вперёд размеренным галопом.

Колёса экипажа заскрипели по гравию. Я откинулся на спинку сиденья и взглянул на сидящий напротив меня… труп.

Глен с ним хорошо поработал. Конюх был точно