Последняя кровь - Лия Пирс

Молчание, наступившее вслед за её словами, было густым и осязаемым. Один из охотников машинально, почти рефлекторно, отшатнулся. Второй с силой сжал рукоять арбалета, так что костяшки его пальцев побелели. Его лицо исказилось смесью недоверия.

– Вэйл?.. – переспросил он, и в его голосе сквозил откровенный вызов. – Та самая, что… что убила наставника Марса и сбежала с вампирами?

Аделин позволила своим губам дрогнуть в горькой, безрадостной усмешке, полной мнимой усталости и отчаяния.

– Это… это была не я, – прошептала она, сделав голос слабым и надломленным. – В Академии… всё это время был шпион. Вампир. Это он всё сделал… а меня… он забрал с собой силой…

Она позволила голосу сорваться на последних словах, сделав вид, что с трудом сдерживает рыдание. Дежурные переглянулись. В их глазах читалась борьба между долгом, страхом перед гневом начальства и зарождающимся, жалостливым любопытством. Один нервно провёл ладонью по щетине на щеке, другой стиснул губы так, что они побелели. Прошла ещё одна тягучая секунда. Наконец, тот, что так и не опустивший арбалет, резко кивнул напарнику.

– Стоять здесь. Не двигаться, – его тон не допускал возражений. – Я позову префекта.

Он развернулся и быстрым, решительным шагом скрылся в арочном проёме, ведущем во внутренний двор. Его фигура растворилась в темноте, оставив Аделин под прицельными взглядами остальных стражей. Она опустила голову, снова спрятав лицо в тени капюшона, но каждый её нерв был напряжён до предела, а ум холодно анализировал каждый звук, каждое движение вокруг.

Аделин посмотрела наверх на знакомые очертания Академии. Те же самые башни, вонзающиеся в ночное небо, те же самые стены из потемневшего камня. Всё выглядело так же, и в то же время чужеродно и враждебно.

С глухим, скрежещущим гулом тяжёлые створки ворот распахнулись, и в полосе колышущегося света факелов возникла высокая, мощная фигура префекта Хальда. Его лицо, иссечённое шрамом, было непроницаемой маской.

– Вэйл? – его голос прозвучал низко, отточенно спокойно, без единой нотки удивления или радости. – Я думал, мы тебя уже потеряли.

– Ещё не совсем… – хмыкнула Аделин, и в её голосе прозвучала нарочитая, уставшая бравада, призванная скрыть бьющееся в истерике сердце.

Хальд задержал на её лице тяжёлый, оценивающий взгляд и коротко, почти незаметно кивнул охотникам:

– Она идёт со мной.

Арбалеты дрогнули и опустились. Дежурные переглянулись, в их глазах читалось недоумение и облегчение, но спорить с префектом они не посмели. Хальд молча шагнул в сторону, открывая ей проход в каменную пасть Академии.

Аделин шагнула следом. Двор встретил её гулкой, давящей тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием факелов и мерными шагами патрулей. Ночь, густая и непроглядная, окутала стены тяжёлым, влажным мраком, и каждый уголок, каждая аркада казались прицелом гигантского арбалета, наведённого на неё.

По периметру, в тени и на свету, двигалось несоизмеримо больше часовых, чем она помнила. Их силуэты, угловатые и напряжённые, чётко вырисовывались на фоне освещённых стен, пересекали полосы света, исчезая и появляясь вновь.

Аделин шагала рядом с Хальдом, и каждый их шаг гулко отдавался в пустом, вымершем пространстве, словно они были единственными живыми душами в этом каменном мешке.

Они вошли внутрь. Высокие сводчатые коридоры тонули в полумраке. В воздухе висел тяжёлый, удушливый запах оружейного масла, воска и влажного камня. Медленно, словно тени, прохаживались еще дежурные в тёмных, почти чёрных плащах. Их взгляды, быстрые и подозрительные, скользили по ней, задерживаясь на лице на долю секунды дольше, чем следовало.

Хальд молчал, не глядя на неё, и только уверенно вёл вперёд. Наконец, он остановился перед массивной дубовой дверью. Хальд потянул за тяжёлую железную ручку, и створка бесшумно распахнулась, впуская её внутрь.

– Жди здесь, – коротко, без эмоций, бросил он.

Аделин вошла. Кабинет встретил её почти физическим теплом. В большом камине ярко и ровно горел огонь, живые языки пламени танцевали на полированной поверхности тёмного дерева стола. Здесь, в этой комнате, всё ещё пахло властью, стабильностью и коньяком. Очень резкий контраст с мёртвым холодом коридоров. Всё здесь казалось живым, дышащим, по сравнению с вымороженной, напряжённой пустотой Академии.

Дверь за её спиной мягко, но окончательно захлопнулась. Шаги Хальда, тяжёлые и уверенные, быстро затихли вдали. Аделин осталась в полной, давящей тишине, нарушаемой лишь убаюкивающим треском дров и бешеным стуком её собственного сердца.

Она прошлась по кабинету медленно, словно боялась нарушить хрупкий, иллюзорный порядок этого места. Время текло мучительно вязко. За дверью стояла такая гробовая тишина, что, казалось, можно было услышать, как оседает пыль на книгах.

И вот, наконец, сквозь оглушительную тишину, донеслись чужие шаги. Твёрдые, размеренные, не скрывающие своего приближения. Дверь отворилась без стука.

Вошли двое.

– Ну, здравствуй, Аделин Левантер, – произнёс Эдмунд Торн.

ГЛАВА 58

Торн и Девалье вошли в кабинет почти одновременно, но их присутствие наполнило комнату двумя разными, одинаково опасными видами энергии.

Эдмунд Торн вступил с тяжёлой, гулкой поступью, словно каждый его шаг был ударом кузнечного молота по наковальне. Его массивная фигура казалась ещё больше в тесном помещении, отбрасывая угрожающую тень на стены. Глаза, маленькие и глубоко посаженные, горели из–под нависших бровей не просто подозрением, в них клокотала первобытная, невысказанная ярость, жаждавшая выхода. Он не просто смотрел на Аделин, он сверлил её взглядом, пытаясь разглядеть каждую трещинку в её маске.

Рафаэль Девалье, напротив, вошёл бесшумно, словно не человек, а тень, оторвавшаяся от стены. Его движения были плавными, почти гипнотическими, а мягкие сапоги не издавали ни звука на полированном полу. Его взгляд, однако, был куда более пронзительным, чем грубая сила Торна. Он скользил по Аделин с хищной, излишней внимательностью, отмечая малейшую дрожь в пальцах, учащённое биение сонной артерии на шее, игру света в её глазах. Он изучал её, как учёный изучает редкий, ядовитый экспонат.

Аделин стояла спиной к камину, пытаясь вобрать в себя его мнимое тепло и казаться собранной, но в груди всё ещё толкалось предательское волнение, сжимая горло и заставляя сердце биться частно и глухо.

– Значит, вернулась, – голос Торна прозвучал низко и хрипло, будто каждое слово он с усилием вырывал сквозь стиснутые зубы, обнажая их в подобие оскала. – Ну как тебе вампирское гостеприимство? Пришлось по вкусу, после того, как убила моего сына?

– Я его не убивала, – отозвалась Аделин, заставляя свой голос звучать ровно и без вызова.

Он резко, с неожиданной