Жаркое соперничество - Рейчел Рид

терпелива и доброжелательна, и оба раза он справился. Возможно, она удивилась, что для него это оказалось таким трудным делом — особенно во второй раз. Он был уверен, что она не привыкла к такому.

Этим вечером они сидели с Шейном за отдельным столиком в одном из винных баров Старого Монреаля. Приехав на место встречи, он удивился, обнаружив ее там одну. Он ожидал увидеть привычную толпу друзей и коллег Роуз.

— Я подумала, что было бы неплохо нам провести время... поговорить, — объяснила она, — вдвоем.

— Конечно. — Шейн кивнул. — Да. Ты права. Это здорово.

Они долго беседовали за вином и закусками. В какой-то момент Роуз рассмеялась над его глупой шуткой.

— Ты такой милый, — сказала она. — Я уже говорила тебе, какой ты милый?

— Нет, — ответил Шейн, почувствовав, что слегка покраснел.

— Значит говорю сейчас. А еще я тебе скажу, — продолжила она, наклонившись к нему, — Майлз безумно ревнует.

— Ко мне?

Она рассмеялась.

— Нет, глупыш! Ко мне!

— О, — до Шейна не сразу дошло. — Вау!

Роуз слегка округлила глаза.

— Подожди... ты не заметил, что Майлз — гей?

— М-м... наверно, я не задумывался об этом, — солгал Шейн.

— Ну, он гей. И нетрудно догадаться, что запал на тебя.

— О. — Шейн точно знал, что покраснел конкретно.

Он надеялся, тусклое освещение скрывает это.

— Ты... удивлен, что молодой актер может быть геем, Шейн?

— Нет... я имею в виду... нет.

Она откинулась на спинку стула.

— А есть, например, хоккеисты-геи? — поинтересовалась она. — То есть, понятно, что есть. Но есть ли открытые?

— Нет, — ответил Шейн. — То есть да. Наверняка есть игроки-геи. Би. Любой ориентации. Я уверен, что они должны быть, да. Но никто никогда... не совершал каминг-аут. Публично. Почему она спрашивает меня об этом?

— М-м.

— Что?

Она слабо улыбнулась ему. Он не особенно понял, что это значило.

— Извини. Я зашла не с той стороны.

— Ты о чем?

Внезапно Шейн почувствовал себя так, словно ему в лицо прилетела пощечина. Он приготовился к следующему удару. Роуз протянула руку и накрыла его ладонь своей.

— Шейн. Ты мне очень нравишься. Но... у меня такое чувство, что, возможно, тебе это не нужно.

— Нужно! Правда! Ты мне тоже очень нравишься!

— Тебе нравится разговаривать со мной.

— Да...

— А тебе нравится... целовать меня?

— Конечно.

Она засмеялась.

— Вау.

О боже. Шейн все, блядь, испортил.

— То есть... да, конечно же, мне нравится!

— Все в порядке, Шейн. Просто... у меня сложилось впечатление... что, возможно, ты бы предпочел целоваться, например, с... Майлзом?

Шейн не знал, что ответить. Он никогда раньше не сталкивался с подобным прямым обвинением.

Только это было вовсе не обвинение. Роуз не осуждала его. Она просто пыталась понять его.

Он уставился в свой бокал с вином. Он понимал, что не отвечал слишком долго. Его раскусили.

— Все в порядке, — повторила она, ее голос был мягким и теплым.

Она ободряюще погладила пальцами его ладонь.

— Ты мне нравишься, — тихо сказал Шейн. — Мне нравится быть с тобой. Нравится разговаривать с тобой. Но секс... Я знаю, что это... проблема.

— Это не проблема, — возразила она. — Проблема — это то, что можно решить. А мы как... квадратный колышек и круглое отверстие. — Она сморщила нос. — Фу. Нет. Мерзость. Забудь, что я это сказала.

Шейн невольно рассмеялся.

— Я понял.

— Мы просто... не обязаны подходить друг другу. И это нормально. Но нам нет смысла продолжать попытки.

Шейн кивнул.

— К твоему сведению, я не уверена... насчет Майлза. — Когда они встретились взглядами, она улыбнулась. — Ну, это не то, что тебе нужно выяснять сегодня. — Она сделала глоток вина, возможно, для храбрости, потому что следующей фразой из ее уст стала: — Ты когда-нибудь был с мужчиной?

По какой-то причине Шейну не хотелось лгать. Он и так уже погряз в секретах.

— Да.

— И? Это было по-другому?

— Конечно.

— То есть... было лучше?

В памяти Шейна всплыли золотисто-каштановые кудри, сверкающие ореховые глаза и игривая улыбка. Твердые мускулы и сильные руки, удерживающие его, когда в него входили и наполняли, и...

— Да, — тихо признался Шейн. — Да. Лучше. — Он прочистил горло. — Дело в том, что... Я предпочитаю быть цилиндром. А не поршнем.

— Ха!

Роуз восторженно запрокинула голову. Шейн тоже засмеялся. Он вдруг почувствовал, будто упала гора с плеч.

Позже, перед тем как они покинули бар, Роуз стрельнула в него озорным взглядом поверх своего бокала и спросила:

— Так... мне дать Майлзу твой номер?

— Нет. Спасибо, но нет. Мне нужно... кое с чем разобраться.

— Понимаю. Я просто пошутила. Ну почти. — Пока они ждали водителя на улице, она предложила: — Давай останемся друзьями. Не в смысле «я надеюсь, что мы по-прежнему можем остаться друзьями». Я серьезно. Давай будем друзьями. Давай будем лучшими друзьями. Потому что ты мне очень дорог, Шейн. И мне кажется, тебе не с кем больше поговорить о... некоторых вещах.

— Мне бы этого хотелось. Ты права. Абсолютно не с кем. И ты мне тоже небезразлична. Мы будем друзьями. У тебя есть мой номер. Пиши мне. Пиши в любое время. Пожалуйста.

— Когда бы мы ни оказались в одном городе, мы будем видеться. Я обещаю.

Она обняла его, когда подъехал водитель. Он обнял ее в ответ и поцеловал в макушку. И очень удивился, почувствовав слезы у себя на глазах.

Тот же вечер — Бостон

Светлану он предпочитал другим.

Илья наблюдал, как она обнаженная, сидя на краю кровати, перелистывала каналы в поисках хоккейного матча «Ванкувер» — «Колорадо». Отыскав нужный канал, она швырнула пульт на матрас и перевернулась на спину, оказавшись рядом с Ильей. Она вытащила сигарету из его губ и сделала затяжку.

— Я думала, ты бросил. — У нее были яркие голубые глаза и длинные прямые волосы, удивительно светлые, почти лишенные пигмента. И она совсем не стеснялась... — Почему они до сих пор ставят Мэтисона? — Возмущалась она по-русски. — Это пиздец. Он ужасно играет весь сезон. Им надо поставить Багрова.

— Почему бы тебе самой не наняться тренером в «Колорадо»? — Съязвил