Целительница из Костиндора - Теона Рэй

– Не мешайте мне, – попросила я демонов.

Отмерила немного валерианы, корня лопуха и полыни. Бросила все это в кипящую воду и принялась зачитывать заклинание. Вообще-то сонное зелье готовится проще простого, вся сложность заключалась в бесконечном чтении заклинания, стоя над котелком.

Я повторяла его раз за разом. Заплетался язык, от усталости подкашивались ноги. День перешел в серый прохладный вечер, а вечер – в ночь.

Вода в котле почти вся выкипела, осталось немного – ложка или две. Я перелила зелье в маленький кувшинчик, накрыла его тряпкой и выдохнула. Готово.

Шерон спал. Удивительно, но он и правда спал! Разлегся на скамейке: руки подложил под щеку, ноги свисали на пол. Я взглянула на лорда. Тот дышал едва слышно, больше не хрипел. Ну и хорошо, что ему уже легче. Потому что утром мы отправимся за завесу, хочет он того или нет. Мне не хватит терпения ждать еще несколько дней.

Я вышла в ночь. Поежилась от влажной прохлады, поправила взъерошенные ветром волосы и зашагала по дороге в деревню. Тихое поселение пребывало в глубоком сне, и этой ночью покой не нарушал даже лай собак.

Я пробиралась огородами в окружную. Миновала озеро, ненадолго остановилась неподалеку от Туманной завесы. Она и сейчас, в темноте, выглядела черной плотной стеной.

Дом Кузьмы и Лукерьи находился напротив дома Астапа и Меланьи. Надеясь, что их многочисленное семейство спит и никто не вышел подышать воздухом, я перебежками достигла задней стены. Почти не помню, где именно располагается супружеская спальня: в последний раз, когда мне было дозволено побывать в этом доме, мне было лет пять.

Я заранее намочила тряпочку зельем. Согнувшись, чтобы не мелькать в окнах, пробралась к входной двери. Она открыта: здесь никто на ночь не запирается.

Дверь скрипнула. Я отпрянула на крыльцо и зажмурилась. Стук бешено колотящегося сердца был слышен только мне, но казалось, что его слышит вся улица. Страшно, оказывается, влезать ночами в чужие дома.

На цыпочках я двинулась в кухню. Ванюшка, Ольга и Христина спали на одеялах у печи. Кто-то из них громко храпел, совсем как взрослый пьяный мужик. Я опустилась на колени и поползла к детям.

Взмах тряпочкой над личиками… Храп прекратился. Малыши провалились в еще более глубокий сон, который не прервется до утра. Спасибо бабушке за зелье, без него мой план не был бы идеальным.

Она говорила, что сонное зелье можно применять, когда человек так сильно болен, что сам заснуть не в состоянии. Я таких случаев за свою жизнь не встречала, но в бабушкиной практике подобное происходило.

Мне пришлось ненадолго остаться в положении на коленях, чтобы восстановить сбившееся от страха дыхание. Не дай боже, кто-нибудь меня поймает… Казнь тогда станет избавлением.

В доме был еще только один дверной проем. Завешенный кое-как простыней, с одного края прибитой к косяку, а другой край висел, привязанный к гвоздю. Храп доносился и из комнатки – Лукерьин думаю.

Я поднялась. Все так же на цыпочках прошла в спальню и быстро, не теряя ни мгновения, тряхнула над лицами пропитанной зельем тряпкой. Лукерья замолкла, хрюкнув.

Ну, теперь можно не волноваться. Единственное, перетащить не очень худого спящего мужчину – это еще нужно постараться. Я бабушку-то не могла отнести к могиле, но…

Но тогда у меня не было сил, а сейчас силы мне придавало жгучее желание мести. Ярость. Обида за несправедливое обвинение. И, возможно, совсем капельку – демоническая кровь.

Кузьма с грохотом упал на расстеленную на полу простыню, когда я стянула его с кровати. Оставила его так и сбегала в сарай, попутно осмотревшись: деревня спала и просыпаться не спешила. Ничьих шагов и голосов не было слышно.

В сарае нашлась тачка. Добротная, такая и не одного мужика выдержит. Я приволокла ее к крыльцу – вкатила бы в дом, да в дверной проем не пролезет. Но и так неплохо, мне главное – Кузьму до крыльца дотащить да в тачку погрузить. Сложно, но выполнимо.

Я ничего не чувствовала, когда тянула простыню, ухватившись за края. И когда Кузьма довольно сильно приложился головой о порог, мне тоже было все равно. С крыльца я закинула в тачку его ноги, следом – туловище. Он едва поместился, а голова болталась на весу.

Пыхтя от натуги, я покатила его в огород. Колесо цеплялось за траву, проваливалось в рыхлую землю, но я думала только об одном: сегодня я наконец-то отстою свою честь. Не оставлю обидчика, убежав со слезами, и перестану быть половой тряпкой, о которую вытирают ноги.

Может быть, мне стоило провернуть все как-то по-другому, но в убийствах я не сильна. Это мой первый опыт.

Недалеко от топи, которая заканчивалась неизвестно где, находилась чудесная поляна в окружении поросших мхом вековых деревьев. Здесь кроны дубов и ясеней переплетались, создавая купол. Сквозь ветки сочился лунный свет, мерцанием орошал редкие кусты и серебрил темную воду безмолвного ручейка. Если Хари живет где-то у болота, то на ее месте я бы выбрала для жизни именно эту поляну.

Но сегодня колдунья не придет. Не станет мне мешать, я уверена. Ночной лес переливался множеством тихих звуков, а значит, Хари далеко. И деревня далеко – никто не услышит…

Я уронила тачку набок, и Кузьма вывалился из нее. Запоздало поняла, что не взяла из дому веревку, так что придется исхитряться. Кузьма-то спал в одном исподнем: ни рубашки на нем, ни штанов. Только подштанники из хлипкого материала. Нечем связать.

Не испытывая никакой радости от того, что увижу, с чувством омерзения я принялась стягивать с него подштанники. Разорвала их на две части: одна для рук, вторая для ног.

– Ну и к чему тебя… – пробормотала я, закончив вопрос мысленно.

Осмотрелась в поисках дерева с тонким стволом, и такое нашлось совсем рядом. Молодой ясень был уже достаточно крепким, чтобы не сломаться под напором взрослого мужика, но в то же время еще довольно маленьким, чтобы без труда привязать к нему человека.

В этот момент я не думала ни о чем другом, кроме как о давно придуманном плане. Только когда привалила Кузьму спиной к стволу, усадила его ровно и связала ноги, а следом обхватила его руками деревце и связала уже их, меня вдруг затрясло от ужаса.

Я словно прозрела, но всего на несколько мгновений. Упала задом в