Темная душа - Ив Ньютон

— Не надо, — хрипит он, не отрывая взгляда от моей руки. — Пожалуйста, Изольда.

— Я представляю себе твои прикосновения, — бормочу я, зная, что должна остановиться, но не могу. Я потерялась в этом моменте, в жаре его глаз.

Он снова придвигается ко мне вплотную, его руки скользят по моей коже, заставляя меня похолодеть.

— Ты играешь с огнём, — рычит он.

— Я бы хотела, чтобы ты мог прикоснуться ко мне, — бормочу я, сжимая свой клитор и слегка покручивая его, чтобы не закричать.

— Ты думаешь обо мне? — бормочет он, и его голос снова становится мягким.

— Да, — выдыхаю я, обводя свой клитор, который становится скользким от желания.

— Закрой глаза.

Я делаю, как он говорит, и снова чувствую, как холодный воздух овевает мою кожу.

Мои губы покалывает. Кажется, что на них опустился иней. Я открываю глаза и задыхаюсь.

Губы Уильяма прижимаются к моим.

— Я чувствую тебя. Я чувствую давление, — бормочу я ему в губы.

Он отлетает к другой стороне душа, и на его лице отражается нечто среднее между желанием и гневом.

— Не ври.

— Я не… — заикаюсь я, когда горячая вода становится холоднее и превращается в кровь. Я взвизгиваю и уворачиваюсь от брызг тёмно-красной жидкости. — Ты это делаешь?

Он не отвечает.

Когда я в отчаянии смотрю на него, его лицо темнеет, искажается злобой.

— Не ври, — шипит он.

— Я не вру, Уильям, — спокойно отвечаю я. — Я почувствовала твои губы на своих.

— Нет! — рычит он и затем исчезает из моего поля зрения, забирая с собой кровавую воду.

Она приходит в норму, и, дрожа, я встаю под него, чтобы смыть кровь, мой желудок протестует от голода.

Быстро закончив с уборкой и надев чёрную рубашку, чёрные брюки и ботинки, я натягиваю пиджак Си-Джея, проклиная последствия.

— Я ухожу, — говорю я Уильяму, хотя его нигде не видно. — Мы можем поговорить об этом позже, когда ты успокоишься. Я признаю, что ложь является для тебя спусковым крючком, и в этих обстоятельствах я понимаю, почему ты так злишься. Но я чувствовала тебя, Уильям Харрингтон, и я знаю, что ты тоже чувствовал меня.

В ответ — тишина.

Выйдя из своей спальни, я направляюсь в столовую, чтобы взять два стакана крови, прежде чем отправиться в библиотеку.

К счастью, я не сталкиваюсь ни с кем из парней, или со своим братом, или с кем-либо, кто хочет причинить мне боль. Я просто подхожу к раздатчику крови, беру свои стаканчики и выхожу, по одному в каждой руке. Я жадно выпиваю первый стакан и выкидываю его, прежде чем приняться за второй, наслаждаясь вкусом.

В библиотеке так рано тихо. Допивая второй стакан и выбрасывая его, я целеустремлённо направляюсь в восточный угол, выискивая глазами третий книжный шкаф, о котором упоминал Уильям. Надо мной возвышаются массивные полки, каждая из которых заставлена древними фолиантами, на корешках которых есть названия на языках, которые я даже не могу определить.

Я нахожу восточный угол и считаю книжные шкафы. Один, два, три. Третий книжный шкаф стоит немного в стороне от остальных, его тёмное дерево столетиями было отполировано до тусклого блеска умелыми руками. Мои пальцы пробегают по корешкам в поисках «Трансмутации эфирных сущностей». Заметив его, я оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости.

Толстый том в тёмно-синем кожаном переплёте с серебряным тиснением, слегка потускневшим от времени.

Протягивая руку, я подпрыгиваю на целую милю, когда Си-Джей спрашивает:

— Что ты делаешь, моя сладкая?

— Ищу книгу, — огрызаюсь я, раздражённая тем, что меня потревожили. Я оборачиваюсь, вижу его и Кассиэля, стоящих бок о бок, и прищуриваюсь: — Что вы двое здесь делаете? Похоже, не собираетесь поубивать друг друга.

— Мы заключили временное перемирие, — говорит Си-Джей, не отрывая от меня взгляда. — Для твоего же блага, конечно.

— Как заботливо, — растягиваю я слова. — И что именно подразумевает это перемирие?

Взгляд Кассиэля достаточно невинен, но я знаю, что за ним скрывается зверь.

— Мы договорились позволить тебе сделать свой собственный выбор. Без вмешательства.

— Ну и дела, как это заботливо с вашей стороны.

— Очень, — серьёзно отвечает Си-Джей.

— Невероятно, — бормочу я. — Ну, послушайте, спасибо и всё такое, но мне нужно делать домашнее задание, — я смотрю на них, ожидая, что они разойдутся. Когда они этого не делают, я резко вздыхаю. — Проваливайте.

Си-Джей выглядит слегка удивлённым моим требованием.

— Я думаю, мы останемся. Что бы ты ни задумала, это не домашнее задание, и ты, вероятно, нарвёшься на кучу неприятностей.

— Что заставляет тебя так думать?

— Кажется, они следует за тобой повсюду, — отвечает Кассиэль.

— О, как мило. Теперь вы ополчились против меня. Ну и пошли вы оба.

— Сначала я, а потом ты сможешь взять его. Я беру то, что принадлежит мне, моя сладкая, согласна ты на это или нет.

— Ты продолжаешь угрожать этим, и всё же я не вижу, чтобы ты действовал в соответствии с этим.

Его глаза темнеют.

— Ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Почему бы и нет? Это не значит, что этого не произойдёт в любом случае.

— Иззи, это на тебя не похоже. Что случилось? — спрашивает он, подходя ближе.

— Ничего, — огрызаюсь я. — И ты на самом деле не знаешь меня, так откуда ты знаешь, что это на меня не похоже?

— Изольда, — говорит Кассиэль мягким, но твёрдым голосом, — у тебя другая энергетика. Тревожная.

Я перевожу взгляд с одного на другого, внезапно почувствовав себя загнанной в угол.

— Послушайте, я в порядке. Мне нужно кое-что найти в библиотеке. Это личное.

— Мы можем тебе помочь, — предлагает Кассиэль.

— Нет необходимости.

— Иззи, — раздражённо говорит Си-Джей. — Перестань быть такой упрямой.

— Кто бы говорил.

Он рычит и в мгновение ока оказывается передо мной, хлопая рукой по книжному шкафу, заставляя меня вздрогнуть.

— Что с тобой происходит?

— Ничего, — тихо отвечаю я. — Я просто не хочу чувствовать необходимость объясняться с тобой. Теперь я свободна. Я хочу быть свободной, — его присутствие давит, и я чувствую, как сжимаются мои лёгкие.

Он видит, что я сопротивляюсь, и немного отстраняется, прежде чем обхватить ладонями моё лицо.

— Позволь мне помочь тебе, — бормочет он. — Тебе больше не нужно быть одной.

Нежность в его голосе почти убивает меня. На мгновение мне хочется сдаться, признаться во всём — о том, кто я такая, об Уильяме, о запретной секции, о моей отчаянной потребности понять, кто я такая и почему за мной охотятся. Но что-то удерживает меня.

— В том-то и дело, — шепчу я,