4 месяца - Джессика Гаджиала

К моему полному удовольствию, по его телу пробежала дрожь, как и по моему, чего я никогда раньше ни с кем не чувствовала.

Но это имело смысл, не так ли?

Он был чувствителен ко всему. Шумы, свет, толпы людей, экстремальные температуры, тип одежды, которую он носил. И, возможно, последнее было связано с чрезмерной чувствительностью к прикосновениям.

Похоже, меня ожидало настоящее веселье.

Моя рука поднялась, потянула за воротник его рубашки, распахнула ее, давая мне возможность провести языком под его ключицей, и я почувствовала, как его руки внезапно схватили меня за задницу, сильно впиваясь в нее.

Осмелев, я переместилась вниз, задирая его рубашку, прижимаясь губами к мучительно медленному пути вниз между его грудными мышцами, к небольшой впадине его пресса благодаря его худобе, затем, наконец, к самой нижней части его живота над поясом его джинсов.

В сексе всегда были плюсы и минусы. И женщины, в целом, склонны много отдавать. Но еще никогда перспектива доставить ему удовольствие не перевешивала мое желание быть довольной.

И все же нельзя было отрицать эту реальность, когда мои руки работали с его пуговицей и молнией, когда он приподнялся, чтобы позволить мне стянуть с него брюки и боксеры.

— Подожди, — потребовал он, когда я устроилась на его бедрах, готовая надавить ниже, чтобы увидеть, где еще он был слишком чувствителен.

— В чем дело? — спросила я, подняв брови, не привыкшая к тому, что кто-то останавливает меня прямо перед тем, как все становится хорошо.

Его голова слегка покачивалась, когда он нагнулся, руками потянулся до талии, зацепил молнию в центре моей груди и медленно потянул ее вниз.

Ничто и никогда не звучало для меня громче, чем щелчок замочка по зубцам.

Его грудь расширилась, когда он сделал глубокий вдох, и руки вернулись к моим плечам.

Когда он снял материал, его дыхание перешло в шипение, а взгляд устремился вниз.

И, клянусь Богом, каждый сантиметр кожи, на который он смотрел, нагревался.

На следующем вдохе его руки скользнули по бокам моей груди, наблюдая, как мои соски напряглись, превратившись в твердые бутоны потребности. В последнюю возможную секунду его пальцы переместились внутрь, проследив под выпуклостями, прежде чем его ладони сомкнулись над ними.

Я не могла контролировать свое тело.

Мои бедра прижались к его, скользя, имитируя движения, в которых я нуждалась больше всего, и рваный стон вырвался откуда-то из глубины души, когда большие пальцы нашли мои соски, двигаясь по ним круговыми движениями. Его взгляд попеременно переходил с реакции моего тела от его прикосновений, на мое лицо, как будто он не мог решить, что из этого было более захватывающим, как будто ему нужно было принять все это.

В этот момент мне в голову пришла странная мысль.

«Я никогда раньше не чувствовала себя такой важной ».

На этой мысли мои руки мягко оттолкнули его, легли ему на плечи и снова прижали его.

В этот раз не было никакой паузы, не было возможности прервать меня.

Мое тело опустилось вниз.

Моя рука схватила его за основание.

Я провела языком по чувствительной нижней стороне, чувствуя, как все его тело содрогается от этого ощущения.

Меня было уже не остановить.

Мой язык прошелся по головке, прежде чем мои губы сомкнулись вокруг него, глубоко всасывая его, чувствуя, как его бедра упираются в меня, подстегивая меня.

Его руки переместились к моему затылку, пальцы зарылись в мои волосы, скручивая их в кулак, а его дыхание стало вырываться с быстрыми толчками, пока я подталкивала его вверх.

Потерявшись в моменте, все мысли о чем-либо, кроме этого, исчезли.

Пока пальцы Барретта не дернули достаточно сильно, чтобы я отпрянула назад, его член покинул мой рот, и я выгнулась назад, чтобы облегчить боль.

Подняв глаза, я увидела, что он смотрит на меня сверху вниз, грудь слегка вздымается, глаза полны потребности, но также и решимости.

Встретившись со мной взглядом, его руки отпустили мои волосы, одна ладонь легла мне на плечо, а другая повернулась тыльной стороной его пальцев, которые погладили мои щеки и губы, которые внезапно стали немного припухшими и чувствительными.

Его тело изогнулось, рука обхватила мою поясницу, прижимая мою грудь к своей, когда он толкнул меня на спину, его тело навалилось на меня.

Ощущения обрушились на меня все сразу.

Его грудь сдавливала мои груди, его волосы дразнили мои соски, его вес — больше, чем я ожидала, учитывая его худобу — его член упирался в складку моего внутреннего бедра.

Теперь между нами было только мое почти отсутствующее нижнее белье.

Похоже, осознав это в тот же момент, что и я, его рука двинулась между нами, ухватилась за кусочек ткани, идущий по бедру, потянула до треска, затем выдернула, бросив его на пол.

Без всяких преград, его бедра двинулись, его член скользил между моими складками, скользил по моей расщелине, головка ударялась о мой клитор, он бился об меня снова и снова, пока я не начала извиваться под ним. Пока мои ногти не стали впиваться в его спину. Мои бедра бились о его бедра, умоляя об освобождении.

Его вес переместился на одну руку, а другая потянулась в сторону, роясь в тумбочке, и вернулась с презервативом, быстро прижимаясь, чтобы надеть его, прежде чем снова прижаться своими губами к моим, отказываясь двигаться дальше, пока не вернется биение, пока я не буду уверена, что оставляю кровавые следы на его плечах, пока я действительно не буду умолять об этом.

— Барретт, пожалуйста , — хныкала я, покусывая его нижнюю губу.

Сверхчеловеческий контроль, который он проявлял до этого момента, ослаб, его бедра сдвинулись, член выскользнул, затем прижался ко мне, прежде чем ворваться внутрь одним глубоким толчком.

Я почти кончила прямо там, мои мышцы напряглись вокруг него, мышцы бедер расслабились вокруг его бедер.

— Черт, — шипел он, прижавшись лбом к моему лбу на секунду, пока он боролся за контроль.

— Не останавливайся, — хныкала я, впиваясь пальцами в его задницу, пока мои бедра бились об него, умоляя о завершении.

Он снова прижался ко мне, наблюдая за тем, как я начала насаживаться на него, каждый раз как можно глубже, изголовье хлопнуло о стену, когда он погнал меня вверх.

Схватив мои ноги за лодыжки, и мягко прижимая их к груди, он подался