4 месяца - Джессика Гаджиала

Барретт направился к выходу.

И было лишь короткое молчание, прежде чем Брок заговорил снова.

— Я в настроении для истории…

— Я сплю.

— Тебе все равно пора вставать. У нас три человека и три машины.

Ух.

Я забыла об этой части.

Я действительно не хотела садиться за руль.

Но тяга к дому была слишком сильна, чтобы бороться. Я могла это сделать. С большим кофе с тремя порциями и достаточным количеством сахара, чтобы вызвать приступ диабета у совершенно здорового человека.

— Прекрасно, — проворчала я, медленно садясь, не обращая внимания на боль в ребрах. — С чего мы начнем?

— Почему Барретт вел себя так, будто вы двое пара, хотя ясно, что это не так.

— Мы могли бы ей быть. Если бы Барретт не предложил помочь мне получить опыт, необходимый для получения лицензии следователя. Но как только он это сделал…

— Это бы было грязно, если бы вы двое… стали грязными вместе.

— Что-то вроде того.

На это Брок кивнул, а затем одарил меня злобной ухмылкой.

— Я даю ему… о, три недели.

— Ты собираешься всем рассказать? — спросила я, зная, что, хотя Барретт, скорее всего, никогда не признается в этом, одобрение брата действительно много значит для него. Ему не нравилось выглядеть глупо в его присутствии. А фальшивая подружка? Это было немного глупо.

— Думаю, будет веселее наблюдать, как все это будет происходить, — сказал он мне, пожимая плечами. — Наблюдать за тем, как вы двое притворяетесь, что влюблены друг в друга, отказывая себе в том, чего вы оба явно хотите? Вот это и есть то самое дерьмо, достойное поп -корна.

— Ты сказал Барретту, что знаешь? — спросила я, не уверенная в том, что задремала во время поездки.

— Нет. Думаю, будет интереснее, если он не будет знать, что я знаю.

— Как это?

— О, я не знаю. Может, я буду чаще заглядывать в офис, смотреть, как вы, детишки, стараетесь вести себя как пара.

— Ты злой, — заявила я, уже предвкушая такую возможность. Мне предстояло держать руки Барретта на себе — полные обещаний, которые он не выполнит. Разочарование было явным, хотя этого еще даже не произошло.

— Думаю, по прошествии некоторого времени, вы двое вытащите головы из своих задниц и поймете, что то, что у вас происходит, заслуживает того чтобы это исследовать. Я знаю, что ты знаешь Баррета не так долго, как я, но он не из тех, кто интересуется кем-то. В делах, в тайнах, да. В женщинах? Не очень. Но ты ему нравишься. Он пригласил тебя в свою жизнь. Он никого не хочет видеть в своей жизни. Это о чем-то говорит. А ты смотришь на него так, будто готова отгрызть одну из своих конечностей, если он пообещает провести пальцами по оставшимся трем. Отрицать это? Глупо.

— Это говорит эксперт по отношениям, да? — спросила я, подняв бровь, которую он мог видеть в своем заднем виде.

— Я еще не нашел свою «Кларк», — сказал он мне, пожимая плечами.

— Ты вообще заметишь ее, если она появится?

— Дорогая, — сказал он, обернувшись через плечо с одной из своих трусиковых улыбок, которая совершенно не понравилась мне. — Я замечаю каждую женщину.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Полагаю, мы не узнаем, пока это не случится, да? — спросил он.

Вот и все.

Мы сидели в созерцательном молчании, которое казалось слишком долгим для того, чтобы просто собрать свои вещи.

— Ладно, красавица, пора вставать, — объявил он, подбородком указывая в сторону моей машины, припаркованной рядом с машиной Барретта, между которыми стоял человек, о котором шла речь. — Увидимся в Навесинк-Бэнк.

— Сделаешь мне одолжение? — спросила я, потянувшись к ручке своей двери.

— Какое?

— Дай мне несколько дней на восстановление, прежде чем ты начнешь приходить и усложнять мне жизнь.

— Конечно, я могу дать тебе несколько дней. Я уверен, что Барретт будет очень хорошо заботиться о тебе до тех пор.

На это мне нечего было сказать, я ковыляла через парковку на босую ногу. Один из моих каблуков был потерян в багажнике машины. Второй, скорее всего, был в мусорном ведре в больнице.

И доброе избавление для них обоих.

— Ладно, выпрыгивай, — потребовала я, подойдя к водительской стороне своей машины.

— Я отвезу твою машину обратно. Свою я заберу в другой раз.

— Это глупо. Я могу поехать на ней, так что тебе не придется возвращаться.

— Ты не поведешь машину.

— Я в порядке.

— Ты не в порядке. Ты вся в синяках, у тебя все болит, и ты устала. Так что прекрати спорить, садись в машину и позволь мне отвезти тебя домой.

С этими словами он захлопнул дверь, пресекая все споры.

Какой-то части меня — не большой части — не нравилось, что он относится ко мне как к ребенку. Но другая часть, большая часть, не хотела садиться за руль, и ее очаровывало его настойчивое желание хоть в малой степени позаботиться обо мне.

Поэтому я скользнула на пассажирское сиденье, пристегнулась и позволила ему взять управление на себя.

***

В какой-то момент я отключилась, и заснула, вероятно, от адреналина, стресса, боли и того факта, что с момента последнего сна прошло более суток.

Так глубоко, что даже когда внешние триггеры пытались вытащить меня из сна, я едва успевала всплыть на поверхность, прежде чем меня снова затягивало под воду, прежде чем все превращалось в непроглядное небытие.

Это был сон, который, в конце концов, разбудил меня.

Вы знаете, какой.

Тот, о котором никто не говорит.

Но он есть у каждого из нас.

Когда тебе нужно пописать.

Но не можешь найти туалет.

Целые торговые центры, кажется, не оборудованы ими. Те, что есть в домах, не работают. Наконец вы находите свободную кабинку, и тут начинает звонить пожарная сигнализация, и вам приходится бежать. Вы впадаете в такое отчаяние, что когда какой-то сомнительный чувак говорит вам, что туалет почему-то находится в чулане, вы охотно идете в темноту. И о чудо, там есть туалет.

Вы сделали это.

И именно тогда, когда вы готовы сбросить давление в мочевом пузыре, вы просыпаетесь.

Ладно, может