Хозяйка гиблых земель - София Руд

– Что вы хотите этим сказать? – вздергиваю носик, стараясь не показать, насколько сейчас озадачена.

Чего я не знаю о мэре, черт подери?

– Клан Сурэлов усадил его в кресло главы города, – сообщает инспектор, делая ко мне шаг, затем ее один и еще. И уже тише добавляет. – Как думаете, какую сторону выберет этот человек, если ситуация станет ребром?

Ах, вот оно что. То-то мэр так нервничал в присутствии Гирдана. Поэтому говорил, что не сможет меня защитить?

С мэром все ясно, но что касается самого инспектора?

– А вы, стало быть, не такой? – прищуриваюсь я, точно так же, как инспектор. – Я сказал ведь, что желаю вам добра. Но вы всё делаете наперекор.Почему вы никогда ко мне не прислушиваетесь, леди Хельм? – в его словах клокочет раздражение, словно кипящая вода в закрытом котле. – Мало того, что не уехали в безопасность, еще и заявились туда, где полно Сурэлов! Сам Гирдан!

– По-вашему, мне стоит Его опасаться больше остальных? – цепляюсь за последние слова, замечая, как что-то мелькает в глубине его глаз – то ли страх, то ли предупреждение.

Значит, он знает о прошлом и помогает дяде это скрыть, или дело в чем-то другом?

– Он – глава клана и отвечает за тех, кого проклял ваш род, леди Хельм! Вы ведь знаете, что происходит с Сурэлами виде ведьмы, а в вас хоть и крохи магии, но есть!

– Вы её чуете, инспектор? – спрашиваю я, наблюдая, как расширяются его зрачки, почти поглощая радужку.

Быть может, в этом всё дело. В жалком проклятии, заставляющем драконов сходить с ума по таким, как я?

Быть может, именно это проклятие заставляет инспектора меня защищать и… ничего больше?

Смотрю ему в глаза пристально, а он молчит.

Делаю шаг навстречу, поднимаю подбородок и встречаю его взгляд.

Теперь мы стоим так близко, его дыхание – горячее, с оттенком корицы – достигает моего лица. Черные зрачки инспектора пульсируют, пытаясь вытянуться в драконьи линии, но в этот раз он не спешит отступать.

Лишь крепче сжимаем челюсть.

– Поэтому и защищаете? – хочу знать я, а в глазах разгорается такое пламя, что обжигает даже не касаясь. – Вас это бесит, не так ли?

– Это сводит с ума, – неожиданно признаётся он, будто силой выдавливая из себя слова. – Но не ваша магия, леди Хельм. Её пока недостаточно, хвала богам. А ваше упрямство. С самого начала, когда я только увидел вас, должен был понять, что от вас лучше держаться подальше.

– Что? – хочется переспросить, но слова застревают в горле.

Комнату окутывает тишина. Кажется, что даже воздух густеет в этот момент.

Я не дышу, не моргаю, пока инспектор смотрит в мои глаза настолько откровенно, что внутри все начинает закипать.

Кажется, у меня даже щеки алеют. А это мне давно не свойственно.

– И вы и так держитесь достаточно далеко, – подмечаю я, желая закончить этот неловкий момент, а мой голос звучит тише, чем я хотела.

– Зато вы всё ближе к огню, – в его словах слышится предостережение, смешанное с чем-то еще, что я не решаюсь определить. – И, видимо, вы хотите в нём сгореть без остатка.

– Я всего лишь хочу очистить имя своей семьи! – слова сами вырываются наружу.

Устала молчать, устала играть. Устала прятать свои истинные намерения. Хотя ему я однажды уже почти призналась, но так и не узнала, понял ли он, что я имела в виду.

Сейчас Дарен хмурится. Воздух между нами становится густым и вязким, пропитанным раздражением инспектора.

– Очистить?! Отчего, леди Хельм? – злится, откинув напускное спокойствие. – Искупление в настоящем всё равно не отменит преступлений прошлого! Это всё бессмысленно, разве не видите?!

Впивается в меня таким взглядом, каким обычно смотрят на упрямцев, лезущих под пули из-за собственной глупости. Не понимаю… потому и решаю спросить прямо в лицо:

– Вы в самом деле не знаете, или просто хотите скрыть скелеты в шкафу вашего дяди?!

– Какие скелеты, леди Хельм? Вам кто-то что-то сказал, и вы решили погубить себя из-за этой нелепой теории?!

– Я всё это видела своими глазами. Я там была, инспектор! – слова вырываются с неприкрытым скрытой ненавистью, и я вижу, как его лицо застывает маской потрясения.

– Ваш дядя вовсе не праведный, а скользкий и опасный тип, который чуть не убил маленькую девочку, пытаясь скрыть свое преступление! Из-за его рискованных действий моя магия попала в земли, отравила все, но обвинили Хельмов! И такое случается не в первый раз! – выпаливаю я, чувствуя, как с каждым словом гнев во мне крепчает.

– Моя прабабка не была злодейкой, какой её выставил ваш род. Ваши предки заслужили то проклятие! – рычу я, и все вокруг замирает.

Лицо Дарена превращается в каменную маску – неподвижное. И только глаза наполнены жизнью – в них плещется ярость и… страх.

Но все это быстро заканчивается.

– Леди Хельм… – он с трудом выдавливает из себя слова, а взгляд становится прежним. Не верит. Не хочет верить. – У вас есть хотя быы одно доказательство?

– Сейчас нет.

– Тогда вы должны понимать, насколько это опасные заявления для того, чтобы кидаться ими без весомых оснований! На этот раз я спущу вам подобное с рук, но в будущем… не переходите эту черту!

– В будущем, я найду эти самые доказательства. А мы с вами станем либо союзниками, либо врагами, инспектор. Верить мне или нет – решать вам. Как и выбирать: раскрыть мои намерения перед своим кланом или же хотя бы попытаться узнать, правду я сказала или нет! – вываливаю с решимостью, но натыкаюсь на стену, которую возвел вокруг себя инспектор.

Не хочет верить. Наверняка пытается придумать кучу объяснений, назвав все это недоразумением. Но вот беда… Дарен умный человек.

Он за версту чувствуете ложь и преступников. И где-то в глубине души он знает, что его дядя не так прост.

Если бы он верил, в праведность своего клана, то не стал бы меня о них скрывать…

А он скрывал, помогал, и потому Дарен единственный из Сурэлов, кого я не хочу задеть молотом возмездия в кровавой вендетте.

“Так что, инспектор?” – хочу спросить я, но этот важный момент нарушает вторжение.

– Леди Хельм, вы все еще там? – раздается из-за двери голос Гирдана Сурэла…

Глава 43. План

– Значит, инспектор помог тебе уйти незамеченной? – спрашивает Янга, подкладывая в очаг еще одно полено.

Мы сидим на кухне не меньше часа, а меня все еще