Бандит Ноубл Солт - Эми Хармон

– Нет. Иногда чешется. Еще у меня бывают головные боли. И кровь носом идет. Доктор Моро говорит, это оттого, что у меня в коже гораздо больше сосудов. Он говорит «капилляров». Капилляров слишком много, и поэтому кожа красная и распухшая. Как переспелая, сочная виноградина. Или комар, который до отвала напился крови. Вам приходилось прибить комара, пока он еще пьет кровь?

– Приходилось, и великое множество раз.

– Вы хорошо выглядите, Ноубл, – сказал Огастес. – Не переживайте. Все решат, что вы самый хороший человек на всем белом свете.

Ноубл хмыкнул:

– Спасибо, Гас. Ты тоже хорошо выглядишь.

– Я выгляжу как плохой парень.

– Ты совсем не похож на плохого парня.

– Я похож на монстра, – сказал Огастес. Он думал, что произнесет эти слова беззаботно, как и положено Бесхлопотному Гасу, но голос у него дрогнул. Он набрал полную грудь воздуха и постарался не смотреть в глаза отражению Ноубла.

– Знаешь, Гас, с настоящими монстрами оно вот как бывает… Чаще всего они вовсе не похожи на монстров.

Огастес нахмурился, ничего не понимая.

– Монстр мучает других просто потому, что может так поступать. Монстр любит причинять боль и страдания всем, кто его окружает. Думается мне, что на Огастеса Туссейнта это совсем не похоже.

– Люди меня боятся, – прошептал Гас.

– Ну и пусть. Ничего дурного в этом нет.

– Разве нет?

– Нет. То, чего люди боятся, внушает им уважение.

– Мама говорит, это мое тайное оружие. Хорошие люди станут смотреть вглубь, сквозь мою внешность, а плохие сразу разбегутся.

– Как умно.

– Идемте, господа! – позвала Джейн из соседней каюты, и Ноубл с Огастесом покорно двинулись к двери.

* * *

Мама была в красном платье. Когда она вошла в просторный обеденный зал, все обернулись, и разговоры на мгновение стихли.

– Вот видишь, Гас? На тебя никто не смотрит, – произнес Ноубл и положил руку ему на плечо.

Держась позади мамы, они с Ноублом приблизились к столу капитана.

Капитан Смит оказался импозантным мужчиной с аккуратной седой бородкой и коротко остриженными волосами такого же цвета, плотным, но не грузным, сдержанным, но без суровости. Он пожал Огастесу руку и подарил ему матросскую шапочку. Судя по всему, лицо Огастеса его не удивило и не испугало. Потом капитан представил им свою жену и еще двух гостей, уже сидевших за столом, накрытым на восьмерых.

– Уверен, мадам Туссейнт, что вы уже знакомы с графом. А это миссис Джудит Морган, моя сестра и жена моего старшего помощника, который сегодня вечером к нам не присоединится, поскольку стоит на вахте, – произнес капитан, указав на сидевших за столом.

Гости не были ни молоды, ни стары – Огастес не слишком разбирался в возрасте взрослых, – но выглядели они довольно неплохо. Так, как обычно выглядят богатые и ухоженные люди.

Граф показался Огастесу знакомым, и мальчик нахмурился, пытаясь припомнить, откуда он его знает. А граф тем временем поднялся и чуть поклонился. На губах у него играла легкая улыбка.

– Мы с мадам Туссейнт хорошо знаем друг друга, капитан Смит, – сказал он. – Ее покойный муж приходился мне родней. Мы, можно сказать, кузены, не так ли, Джейн? По крайней мере, мы часто так шутим.

Маме это не понравится. На людях никто никогда не называет ее по имени. Она мадам Туссейнт, и даже Оливер, когда они бывали в обществе, обращался к ней именно так. Но мама ничего не ответила.

Ноубл выдвинул стул – ее усадили рядом с капитаном, – и она опустилась на него, но так неловко, что случайно толкнула тарелку и уронила бокал. Звякнули приборы.

Все вокруг засуетились, и Огастес, улучив минутку, скользнул на свое место. Мама схватила его за руку под столом и крепко сжала. Она дрожала, а когда он взглянул ей в лицо, то увидел, что кожа под слоем пудры и румян у нее совершенно серая, а глаза словно остекленели.

– Вам нехорошо, миссис Туссейнт? – спокойно спросил капитан.

– Нет. Прошу. Извините меня. Все в порядке. Это мой сын Огастес и мой охранник мистер Ноубл Солт. Мистер Солт присоединится к нам за ужином. Прошу, садитесь, мистер Солт. Спасибо вам за приглашение, капитан.

Мама по-прежнему не сказала ни слова графу и жене первого помощника, миссис Морган. Та бегло оглядела Огастеса, а потом перевела взгляд на Ноубла, который по-прежнему стоял за маминым стулом. Наверное, лицо Ноубла ей понравилось, потому что она не сразу отвела от него взгляд.

Ноубл колебался, явно разрываясь между желанием уйти и прямым приказом, полученным от Джейн. За столом оставалось еще три свободных места, и он наконец опустился на стул рядом с Огастесом.

– Мистер Солт, – произнес капитан, – я не удивлюсь, если вы окажетесь моряком, с такой-то фамилией и с такой бородой.

– Я предпочитаю горы, хотя мне посчастливилось повидать немало морей, – учтиво ответил ему Ноубл.

– Вы американец?

– Да, сэр.

– Из какой части Америки?

– Я жил в западных штатах и в Южной Америке.

Капитан задал ему вопрос на испанском, с сильным английским акцентом. Ноубл ответил ему в том же духе. После этого оба вежливо улыбнулись, явно исчерпав свои знания иностранных языков, и принялись за ужин.

Огастес ел, не поднимая глаз от тарелки, отрезая небольшие кусочки и наслаждаясь каждым блюдом. Любопытные взгляды могут испортить любую пищу, поэтому он обычно не обращал внимания на происходившее вокруг. Но теперь пульс у него внезапно ускорился, в глазу с правой, бордовой стороны лица зачесалось, и он принялся быстро есть, позабыв об удовольствии от еды.

Похороны.

Это лорд Эшли. Он видел его на похоронах Оливера. С ним была пожилая дама. Она обняла его маму, но мама не обняла ее в ответ и просто стояла, как изваяние.

Когда он после похорон спросил у мамы об этих людях, она подняла на него пустой, отрешенный взгляд и сказала, что не понимает, о какой пожилой даме он говорит.

– Она тоже Туссейнт, – сказал он. – Ну или… мне так показалось.

Тогда выражение ее лица изменилось.

– Это мадам Туссейнт, моя покровительница. Ее покойный муж был кузеном Оливера. Она заметила меня и отправила в Консерваторию. Правда, после этого мы с ней редко виделись. Она жила в Лондоне, а Консерватория находилась в Париже.

– Мне показалось, что она очень приятная дама… и очень богатая.

Мама слабо улыбнулась:

– Что ж… наверное. В том, что она богата, сомнений нет.

– Она говорила со мной. Я играл сам с собой в шахматы у