Бандит Ноубл Солт - Эми Хармон

– Это не мое дело. Вы сообщили, что беспокоитесь из-за чего-то, связанного с гастролями миссис Туссейнт.

Эшли взглянул на свои карманные часы, захлопнул крышечку. Его тон мгновенно переменился.

– С час назад капитан Смит получил телеграмму. Власти в Париже начали расследование смерти Оливера. Они требуют, чтобы капитан Смит задержал мадам Туссейнт и отправил ее назад, во Францию, для допроса. Капитан, естественно, обратился ко мне, как к родственнику покойного мужа мадам Туссейнт, и попросил о помощи. Я лишь хотел предупредить Джейн, что рано утром ее навестит капитан. Полагаю, что об этом следует сообщить организатору гастролей. Кажется, его зовут мистер Хьюго.

Бутч кивнул, но ничего не сказал. Он просто стоял, держа руки в карманах, дожидаясь, пока граф не выложит все, что собирался. Происходившее представлялось ему чересчур странным. Его собеседник за считаные минуты превратился из болтливого распутника в разгневанного отца, а затем в алчущего справедливости гражданина. Ясно было одно: он знал о планах Джейн и намеревался им помешать.

– Дело очень серьезное, мистер Солт, – прибавил граф.

– Понимаю. Я все передам миссис Туссейнт.

Граф хмыкнул:

– Вы не слишком умны, да, мистер Солт?

Глупый американец.

– Мне на это намекали.

– И что это за имя такое, Ноубл Солт?

– Это мое имя. Что за имя Эшли Чарльз Уэртог третий?

– Я граф, – бросил тот в ответ, словно плюнул.

– Хм. На вашем месте я бы назвался просто Графом. Так куда проще. И звучит приятнее.

– Вы передадите Джейн все, что я вам сказал?

– Я все передам миссис Туссейнт. Но сомневаюсь, что она согласится вернуться.

– У нее не будет выбора, болван. Она подданная Франции.

Бутч пропустил оскорбление, но ответ постарался произнести самым простецким тоном:

– А я думал, она англичанка.

– Как только она вышла за Оливера, сразу стала гражданкой Франции. – Теперь лорд Эшли говорил так, словно растолковывал ребенку.

– Но это английский корабль. Зачем капитану Смиту выполнять требования французских властей?

– Это английский корабль, который был построен и содержится на деньги британского королевского флота. Но он целиком зависит от французских портов. Капитан Смит сделает все, что ему прикажут, если речь зайдет об экстрадиции. Никому не хочется расстраивать международных партнеров. У моей семьи большие связи. Я заверил капитана Смита, что мы присмотрим за мадам Туссейнт.

– Ясно. Что ж, в таком случае я прослежу, чтобы миссис Туссейнт обо всем узнала, как только проснется завтра утром. Не следует сегодня ее огорчать.

Лорд Эшли снова взглянул на часы.

– Можете идти, мистер Солт, – объявил он, вынимая из внутреннего кармана сигару. Он провел ею перед своим носом, словно вдыхая аромат розы или лаская изгиб женской шеи. – Но будьте осторожны. Вода в океане темна и холодна. Если вдруг вы оступитесь и упадете за борт, никто не заметит.

Неприкрытая угроза, произнесенная спокойным тоном, без тени гнева и злобы, возымела тот самый эффект, которого и добивался лорд Эшли. По пути обратно к каюте Бутч держал пистолет наготове, озираясь и останавливаясь на каждом углу.

Когда он наконец свернул к парным дверям в их каюты, его страх обрел крылья и хищной птицей взмыл у него над головой.

Дверь в каюту Джейн была распахнута, вся обстановка казалась развороченной. Из комодов вытащили все ящики, одежду расшвыряли по углам, дверцы шкафа раскрыли настежь.

– Джейн?

Он кинулся к двери между каютами. Ее тоже распахнули, открыв засов с другой стороны.

– Джейн? Гас?

Его кровать, в которой он их оставил, была аккуратно заправлена. Комната выглядела нетронутой, нежилой. И в ней никого не было.

* * *

Мама трясла его, шепотом называла его по имени, и от того, что она цепко держала его, требовательно повторяя, что ему нужно проснуться, он послушно сел в постели и сонно заморгал в полной темноте.

– Послушай меня, Огастес. В нашей каюте кто-то есть, не Ноубл, кто-то другой. Дверь между каютами заперта с нашей стороны. Чтобы попасть сюда, им придется войти из коридора. Когда мы услышим, что они вышли от нас, то выскользнем отсюда через внутреннюю дверь.

Ему показалось, что он все понял. Когда тот, кто сейчас обыскивал их каюту – а он отчетливо слышал звуки обыска, – закончит, они с мамой перебегут из одной каюты в другую.

– Скорее… вылезай из кровати. Я заправлю ее, чтобы никто не догадался, что мы здесь были, – почти беззвучно велела она ему прямо в ухо. – Слушай у внутренней двери и скажи, когда они выйдут.

Он не спросил, от чего они прячутся и почему кто-то рыщет в их каюте. Он не был так слеп, как казалось маме. Мама наняла им в охранники бандита. Она потребовала, чтобы он, Огастес, поклялся никому не рассказывать об отъезде. А накануне вечером она впервые расплакалась в его присутствии. Нет, он не станет спрашивать, почему они прячутся, и шепчут, и ждут у двери в ночных рубашках.

Мама взбила подушки, расправила простыни и разгладила их, чтобы казалось, что в постели вообще не спали. Теперь она не плакала. Она двигалась быстро, уверенно, и лицо у нее казалось суровым.

Люди за стенкой заговорили о соседней каюте, где спал «телохранитель». Потом они подергали запертую дверь между каютами – на этой двери имелось два засова, по одному с каждой стороны, – и мама схватила его, притянула к себе и закрыла ему рот рукой, чтобы он не закричал.

Они сказали, что не хотят ломать дверь. То были работники «Адриатики», не наемные взломщики. Они вышли из каюты Джейн, решив обойти через коридор.

– Ушли, – выдохнула мама и бесшумно сдвинула засов на внутренней двери.

У них за спинами заскрежетал ключ. Чужаки вот-вот войдут к Ноублу.

Мама толкнула его за внутреннюю дверь, закрыла ее за собой и задвинула засов. Подбежав к высокому шкафу, отпихнула в сторону свои платья, шагнула внутрь, притянула к себе Огастеса и прикрыла дверцу. Чужаки уже один раз обыскали каюту, но могут снова заглянуть сюда в поисках Джейн и ее сына. Нельзя попасться им на глаза.

– Только пока не вернется Ноубл, – пробормотала мама, словно не сомневалась, что он скоро придет.

Ее уверенный тон успокоил Огастеса, сердце, грозившее выскочить из груди, присмирело, и он просто стоял, прислушивался и старался не обращать внимания на свой урчащий живот. Он уснул, так и не съев кусок торта, и теперь мечтал о полноценном английском завтраке и круассане с шоколадом.

Ночные гости решили, что Ноубл Солт забрал своих