После развода. Бывшая любимая жена - Анна Томченко

здесь все мне сейчас вывалил и я такая сопли развесила, посчитала будто бы ничего страшного, то ты ошибаешься. Я по-прежнему считаю, что это с тебя началась вся эта ситуация. И я не знаю, как её теперь разрешать.

— Тебе не нужно ничего разрешать. Ты уж как-то определись — кто ты? Умирающий лебедь с клиниками, ни разу за несколько месяцев не появившийся на пороге главного офиса. То тебе вдруг что-то надо решать. Сиди уже как сидела! — Фыркнул Адам, обошёл койку и вернулся на кресло. Упал в него. Закинул ногу на ногу. Упёр локоть в подлокотник, а пальцами зажал глаза. — И так без тебя во всем прекрасно разберутся. Я разберусь. — Бросил он, как обычно беря на себя весь огонь.

Я покачала головой.

— Что с матерью?

Он тяжело вздохнул, поджимая губы.

— Оперируют. Точнее её прооперировали, пока я был в больнице, но из реанимации не выписали.

Я всхлипнула, запрокидывая голову, чтобы слезы не текли по щекам.

— Она выживет. Успокойся. — Произнёс тяжелее и как будто бы надавливая Адам.

Я прикусила губу, срывая тонкий лоскут кожи с центра. И действительно постаралась успокоиться.

— Если ты этого не сделаешь сама, я позову врачей, чтобы они поставили успокоительное. Тебе надо беречь себя. Я вообще не представляю как при таком анамнезе ты ещё умудрялася носиться и что-то делать.

— Об этом анамнезе я не знала! — Зарычала я на Адама, стараясь вырвать подушку из-под спины и швырнуть в него. — Если бы ты как нормальный человек пришёл и сказал мне: Устинья, так и так, мы не молодые. Давай мы проверимся. Я проверялась. Я смотрела за своим здоровьем, но поверь, такого киндер-сюрприза от мужа, я не ожидала. Если б я знала о том, что нам нужно провериться— никакого бы зачатия не было. Но ты же партизан. Тебе же сказать о безумно важном моменте зачатия ребёнка оказалось сложнее, чем съездить и прооперироваться втихую.

— А что мне надо было делать? Что мне надо было делать? Прийти и сказать: Устинья так и так, возможно мы не залетим никогда, потому что муж у тебя старый пердун. При этом муж желал оставаться для тебя всегда желанным мужчиной. Согласись, как-то не вяжется это признание с моим желанием.

Я запыхтела.

— Знаешь что? Ты вместо того, чтобы сейчас выяснять: кто сколько времени хотел, не хотел, возбуждался, не возбуждался— посмотрел бы на себя со стороны и оценил насколько все поступки совершенные тобой отдают просто феноменальной глупостью.

Адам скрипнул зубами.

Вот и поговорили.

Вот и завершился наш диалог, во время которого каждый сделал для себя выводы. Мой остался таким же, как и был до этого. Я не считала правильным отыгрывать ситуацию назад только из-за его признания.

Нет.

Я считала, что каждый свой выбор сделал. Если даст Бог, я доношу ребёнка— Адам к нему никакого отношения иметь не будет.

Глава 54

Адам.

Я оставил Устинью на какое-то время. сам вышел в коридор. Привалился к стене, стиснул зубы до хруста. Понимал, что все пошло как-то не так и как-то через жопу. И единственное, что можно в этой ситуации было сделать, это просто разгребать последствия.

Врач, который принимал Устинью, шмыгнул по коридору и, явно напугавшись моего вида, постарался быстро скрыться в процедурке, но я двинулся следом.

— Чем можете порадовать? — Зашёл я и присел на кушетку.

— Адам Фёдорович, — заикаясь, произнёс врач. — Ну, вы же понимаете, у нас государственная больница. Все, что мы могли, мы уже сделали.

Я качнул головой и стиснул зубы, ощущая, что десны уже кровили.

— Да к вашим условиям у меня нет никаких вопросов. А вы мне скажите прогнозы, что у нас будет, как у нас будет?

— Состояние стабильное. Да, высокий тонус, но мы с этим справимся. Ничего страшного не должно произойти.

Меня смущало это заикание, у меня что, на лбу было написано, что в случае чего пристрелю или я как тот самый полководец успел ляпнуть бедному врачу о том, что выживет жена с ребёнком, выживет и он?

Да вроде не было такого.

Хотя я точно не помню.

— Давайте мы ещё вот что посмотрим, — медленно произнёс я. — Можно как-то генетический тест сделать? Время подошло, не подошло? Есть же вот эта ситуация с тем, что хромосомки у малыша проверяют. Давайте вы сделаете это все, отправите в частную лабораторию, чтобы все досконально изучили и общее состояние малыша тоже.

— Я вам точно могу сказать, что все хорошо. Обычно беременности с генетическими мутациями так не проходят. У вашей супруги все достаточно в пределах нормы.

— Почему вы заикаетесь? — медленно произнёс я, испытывая не то раздражение, не то какое-то противное, липкое чувство отвращения.

— Не так часто у нас настолько серьёзная ситуация. То есть сейчас ситуация серьёзная в контексте того, в каком состоянии прибыла ваша жена.

— Да? А я все-таки понял, что у меня на лбу написано, будто бы прирежу, — хмыкнул. — С генетическим тестом решите что-то, если вы не берете, пришлите специалиста из частной лаборатории. И давайте здесь без вот этих вот ваших «сходите в административный корпус, оплатите частную палату». Телефончик напишите и сами потом бегайте, оплачивайте, ладно?

Я не стал дожидаться ответа, только постучал пальцами по столу, чтобы мне быстрее выдали номер мобильного, на который можно скинуть денег.

Вышел, перевёл, тут же набрал хирурга матери.

— Вениамин Игнатьевич, — медленно произнёс я, чувствуя, что в голове шумело. — Что вы можете сказать?

— Состояние стабильно плохое. Мы пытаемся сделать все возможное, но сами понимаете, возраст.

— Я понимаю, что возраст, но и вы должны понимать, что мы все-таки не ограничены в возможностях…

— Я понимаю, но здесь до возможностей никакого дела нет. Адам Фёдорович, понимаете, в таких ситуациях счёт идёт на минуты. Важно оказать в момент кризиса, в момент приступа максимально профессиональную помощь. Здесь только все зависит от вашей матери. Сможет выкарабкаться, не сможет. Мы провели весь комплекс процедур.

— И какие прогнозы?

— Пока наблюдаем одно то, что она оказалась на операционном столе, уже даёт хороший повод думать о том, что мы можем предполагать добрый исход, но тот факт, что возраст накладывает слишком большой отпечаток.

— Постарайтесь добиться того, чтобы мать пришла в себя, чтобы не было последствий, а даже если они будут, то чтобы их можно было нейтрализовать. Я доверяю вам одно из самых ценных, что есть в моей жизни, пожалуйста. Не как бизнесмен, не как человек, облачённый властью, пожалуйста, как сын, прошу вас.