После развода. Бывшая любимая жена - Анна Томченко

— Адам Фёдорович, все в порядке? — вылезла как черт, из табакерки, консьержка. Я только кивнул.

— Не обращайте внимания. Девочка ошиблась адресом.

Выйдя из подъезда, я дотащил Галину до машины и, открыв багажник, кивнул.

— Лезь, — произнёс я жёстко и непререкаемо.

— Ты че, с ума сошёл? — Фыркнула Галя, складывая руки на груди.

— Лезь, я сказал.

Ещё чего не хватало возить её в салоне, перетопчется! В конце концов она понимала, что суётся не к золотому мажору или что, для того, чтобы вычислить всю мою подноготную и биографию, мозгов не хватило?

Хватило, поэтому понимала, куда лезла, и все равно лезла.

Ну так надо, значит, удовлетворить её запросы.

— Я не поеду.

— А меня уже не волнует, — произнёс я и одним рывком толкнул Галину в машину, благо дело был внедорожник, благо дело в багажнике можно спокойно ездить, даже сидя, но здесь вот был важен сам факт, что это было жёстко и унизительно.

— Пусти, пусти.

Я перехватил её за щеки, сжал и хрипло произнёс:

— А ты на что надеялась, когда лезла ко мне, что я с тобой здесь реверансы буду развешивать? Детка, я таких шмар, как ты в своей молодости не так опускал.

— Да ты офигел, — выдохнула Галя затравленно, понимая, что в принципе оказалась в ловушке.

— Нет, это ты офигела соваться ко мне, не понимая, что взрослые дядьки не размениваются на соплежуйство, — я толкнул её от себя и захлопнул дверь багажника, прошёл, сел за руль и услышал визги, крики, вой какой-то, но мне было наплевать.

Вот серьёзно сейчас это была уже та стадия, когда сыт по горло. Допекла до невозможности, и мне оставалось только то, что-либо сейчас пристрелю к чёртовой матери и прикопаю, либо ментам сдам. В конце концов, у любого поступка всегда есть две стороны. Так вот, и у моего буйного прошлого тоже было две стороны.

С одной стороны, вроде как рейдерские захваты, а с другой стороны сотрудничество с органами.

Смешно.

Правда, только тогда не смешно было. Тогда все казалось реальностью. Это сейчас бизнесмены хорошие, в дорогих костюмах сидят в госдуме, законы принимают, а раньше немножко по-другому профилю работали.

Я выехал на проспект, свернул с него на развязку к загородной трассе и погромче включил музло. Потому что Галя верещала и орала, кому-то звонила. Потом я услышал звонок в полицию.

Да вообще было плевать, пусть отслеживают.

Мне уже как бы было безразлично. Серьёзно, если Галя считала, что она со своей мнимой беременностью сможет как-то пошатнуть мой мир, то она глубоко ошибалась.

У меня ребёнок недоношенный в кувезе лежит в перинатальном центре, мать после операции и, твою мать, жена с угрозой выкидыша, а младший сын вообще с разрушенной семьёй.

Мне что, есть за что бояться, я и так в дерьме.

У меня нет ничего, за что я сейчас мог трястись.

У меня и так все было потеряно, все.

Я свернул с трассы на поворот к небольшому заброшенному заводику, хорошее место, жалко его выцепить у города не получалось. Все ходили, ныли о том, что здесь земли принадлежат определённому статусу.

Ну ничего, ничего. Получу я и эти земли когда-нибудь.

Я затормозил. Обошёл машину, открыл багажник, Галя выскочила на меня дикой кошкой, пыталась вцепиться в лицо, но мне было плевать, оттолкнул её от себя так, что она жопой влетела. То ли в муравейник, то ли ещё в какую-то кучу.

Вытащил из-за ремня пистолет.

— Ты чего? Ты чего, — заверещала Галя, елозя жопой по траве.

— А ничего, я тебе сказал, что ты от меня в залёте быть не можешь. Значит, не можешь. А вот за то, что ты к моей жене сунулась, а вот за то, что ты это все обнародовала, мне кажется, будет нормальным, что я тебя пристрелю, как шавку бешеную, дикую.

— Ты ополоумел, ты сам со мной спал.

— А тебе какая разница, с кем я спал? Ты когда лезла ко мне ты что, не знала о том, что я могу так поступить?

— Ты больной! — Галя попыталась взвиться на ноги, но тонкие босоножки не позволили ей сделать это грациозно и сноровисто, она взмахнула руками, оступаясь, и вновь шлёпнулась на жопу.

А я наступал.

— Ну так что, поедем с тобой в больничку устанавливать кто батя твоего приблудыша или как? — произнёс я, не сводя с неё пистолета. А потом психанул, снял с предохранителя и пальнул в воздух.

Визга было…

— Больной урод, пусти, пусти!

— Так я тебя не держу, чей ребёнок?

— Отвали, какая теперь разница, чей?

Галя от меня удирала, а я просто шел медленно, следом, шел и задавал вопросы.

— Никаких анализов делать не буду. И ничего вообще. И на аборт ляжешь.

— И на аборт лягу, чтоб только с таким психом, как ты, никогда не сталкиваться.

— Молодец, девочка, молодец.

Я ещё раз пальнул в воздух. Запахло жжёным металлом, неприятно.

Вздохнул, вытащил мобильник.

— Алло, полиция? Тут девчонка на трассе бегает, по-моему, обдолбанная, запишите адресок, а то сейчас в лес убежит. Не знаю, может, закладки искала, — произнёс я в трубку, у Гали от шока расширились глаза. Она аж затормозила.

— Ты не посмеешь!

— Да, да, да. Заводская, пятнадцать. Да, да, как раз-таки поворот к заводу. Да, все верно, но она такая, знаете, рыжая. Костюм, шорты и рубашка. Персикового цвета. И глаза на пол лица ну, видно, что обдолбанная. Давайте поторопитесь.

— Ты! Козёл, — налетела на меня Галя в момент, когда я положил трубку, а я перехватил её за запястье, дёрнул на себя.

— Козёл, мудак, бандит, и ты должна была знать, к кому ты лезешь, и скажи спасибо, что я тебя сюда вывез, а не кинул браткам, чтоб пустили по кругу. Надеюсь, ты поняла, что мне твой шантаж до одного места? А ещё раз сунешься, я уже с тобой играть не буду, пристрелю просто. Ты же и сама знаешь, что беременна не от меня.

У Гали задрожали губы.

— Ну же говори!

— Я не знаю от кого беременна!

— Правильно, ты не знаешь и не узнаешь, пока не родишь, но ты не родишь, ты сделаешь аборт. Через месяц приеду, потащу в больницу, если приблуда до сих пор в животе, я тебя на той же кушетке и абортирую, поняла?

Я оттолкнул от себя Галю, выдохнул, провёл ладонью по лицу.

— Дура, — произнёс я